Полярный круг

Поначалу Алексею даже показалось, что он уже видел его. Но где? Маюнна фотографий отца не показывала. Может, впечатление это оттого, что Кайо не походил на добродушных, улыбчивых своих земляков, а больше на изображения древних чукчей на моржовых клыках в косторезной мастерской? Строгое, даже жесткое лицо, преисполненное отваги перед битвой с врагами. Правда, те чукчи не носили нейлоновых курток, а были облачены в панцири из костяных пластин и моржовой кожи.

Маюнна медленно подошла к отцу.

Кайо наклонил голову и коснулся зардевшейся щеки, ощутив тепло, запах духов, лекарств.

— Маюнна и Алексей! Самые горячие поздравления от товарищей и от меня лично! — Голос летчика разрядил напряженную тишину.

Василий Васильевич пожал руку Алексею, поцеловал в щеку Маюнну и весело сказал Иунэут:

— Ну вот и кончилась твоя беззаботная молодость!

— Ничего, как-нибудь перезимуем! — задорно ответила Иунэут своей любимой поговоркой.

Кайо молча шел рядом с Алексеем. Если две женщины не умолкали, то мужчины являли собой зрелище странное — оба словно воды в рот набрали и лишь изредка перекидывались взглядами. Кайо понимал, что так не должно быть, надо хоть что-то сказать этому явно растерянному парню, завязать на первых порах хоть какой-нибудь разговор, но ни одно слово не шло с языка, не было ни одной мысли. Да и что сказать, если, едва взглянув на шагающего рядом Алексея, Кайо почувствовал, как поднимается глухая неприязнь к человеку, которому навсегда отдана любимая дочь, самое нежное в мире существо? И навсегда от Кайо уходит радость ощущать никому неведомый, теплый, еле слышный запах молока, запах отцовского счастья, нежности и детства.

Словно два человека поселились внутри Кайо. Один — разумный — уговаривал другого очень верными, вескими словами. И сначала другой — обиженный — соглашался: да, верно, глупо отнимать у дочери ее счастье, ее будущее. Ни одна дочь, как бы ее ни любил отец, не может оставаться всю жизнь одна. Ей нужен муж, чтобы изведать подлинное счастье настоящей женщины и, наконец, продолжить род Кайо, продолжить своего отца в будущих детях… А другой жалобно стонал: разве нельзя было еще немного повременить? Получилось так, что они почти и не видели свое дитя. Лишь короткое время младенчества Маюнна провела с родителями, а потом все равно пришлось отдавать ее в интернат, а после — в училище… Да, это неумолимый закон жизни: дети рождаются, чтобы покидать родное гнездо, чтобы род людской не редел на земле. Жестокий закон… и справедливый. Тут уж ничего не поделаешь. Приходится с грустью мириться с этим и искать в собственном сердце уголок для этого странного, молчаливого парня, который, ни слова не говоря, шагает рядом и тяжело дышит, словно чемоданчик набит свинцом, а не свадебным пыжиком для молодоженов.

Алексей все ждал, что скажет Кайо. Старик представлял собой полную противоположность рассказам Маюнны. В этом худом, заостренном лице с темными глазами пока не виделось и не чувствовалось никакой ласковости, которую любила вспоминать Маюнна. Будь глаза у Кайо посветлее, какое-то выражение в них все же можно было бы рассмотреть, но в такой черноте… Не обязательно смотреть в глаза, чтобы почувствовать отчуждение и даже некоторую враждебность. И от всего этого на душе у парня стало неуютно и зябко. Из глубин сознания всплыли где-то слышанные разговоры о враждебности чукчей к белым людям… Но ведь когда это было! В царское время еще, которого здесь уже никто не помнит. О давних притеснениях купцов и священников сейчас вспоминать так же глупо, как обижаться на татаро-монгольское иго. Да и что это получается, если глубоко вдуматься, — расизм! Так и сказать этому сердитому оленеводу, который идет и смотрит на мужа своей родной дочери как на врага. Ведет себя словно феодал какой.

Почему-то от этих мыслей Алексей повеселел и хотел даже что-то сказать Кайо, но ничего такого на ум не приходило, а выглядеть дурнем в глазах тестя не хотелось.

На помощь подоспел Шаронов. Он задержался у вертолета, видимо отдавал распоряжения. Но вот вертолет поднялся, взял курс на юг, а Шаронов быстрыми шагами догнал Алексея и Кайо, обнял их за плечи и весело спросил:

— Познакомились? Ну и прекрасно! Специальность-то какая у твоего зятя — строитель! То, что надо теперь на Чукотке. Учиться дальше думаешь?

Алексей молча кивнул.

— По строительной частя?

— В ЛИСИ собираюсь, — ответил Алексей.

— В ЛИСИ — это по звероводству, что ли? — переспросил Шаронов.

— Ленинградский инженерно-строительный институт, — пояснил Алексей.