Полибий и его герои

Но то были не просто веселые приятели, товарищи игр и забав. Нет. Их связывали неразрывные узы, они умели делить не только радость, но и горе. Ни разу не покинули они его в трудную минуту. Они следовали за ним в опаснейших войнах, скакали за ним вслед по знойным равнинам Ливии и суровой Иберии. Сам же Публий считался самым верным другом в Риме. Для друзей он не жалел ничего — ни денег, ни времени, ни сил. Поэтому, когда Цицерон написал трактат «О дружбе», где доказывает, что это вовсе не взаимовыгодный союз и не легкие приятельские отношения, а святое, божественное чувство, которое поднимает нас к небесам, героем своего произведения он сделал Сципиона. Только он показался оратору достойным столь высокого понятия о дружбе.

Сципион был начисто лишен сословных предрассудков, которым так предан был его отец. Рассказывают, что однажды, уже после смерти Павла, он по обыкновению появился на Форуме в довольно пестром и простонародном обществе. Их увидал один знатный человек, помнивший его отца. Он был потрясен и горестно возопил, что Эмилий Павел, наверно, стонет в подземном царстве, видя это душераздирающее зрелище (Plut. Paul. 38; Cic. De amic. 63; 89; Ter. Adelph. 21). В отличие от отца Сципион не имел вкуса к роскошным и изысканным пирам. Дорогая посуда и дорогие закуски его совершенно не интересовали, а парадные обеды вызывали одну скуку. У него было всегда просто и весело (Cic. De fin. II, 8; Hor. Sat. II, 1).

Сципион любил затевать интересные споры на отвлеченные темы. И в то же время обожал веселые детские игры. В нем вообще много было детского. Один из гостей вспоминал, как Сципион и его друзья носились вокруг стола и бросали друг в друга салфетками. Сципиона считали впоследствии самым остроумным человеком Рима. Друзья же называли его ?????. Это значит притворщик и насмешник. Такое имя он получил за то, что обожал разыгрывать и мистифицировать приятелей, сохраняя при этом самое невозмутимое и серьезное лицо. На это он был великий мастер (Cic. De or. III, 270; Brut. 299; Acad. II, 16).

В Риме рассказывали об одной такой мистификации Сципиона. Говорили, что он вместе со своим другом Гаем Лелием сидит, запершись на своей вилле, и пишет комедии в стихах, а потом ставит под чужим именем. «Публий Африканский, пользуясь личиной Теренция, ставил на сцене под его именем пьесы, которые писал дома для развлечения», — говорит один современник (Suet. Ter. 3)^{46}. Этот Теренций, вольноотпущенник, ровесник Сципиона, с недавнего времени часто бывал в его доме и считался его протеже. Конечно, это уж был венец всех сумасбродств!

* * *

Итак, Полибий неожиданно очутился в веселой молодой компании.

Теперь перед ним стояла трудная задача. Он обещал руководить своим названым сыном и помочь ему занять достойное место в государстве. И, конечно, тут была главная загвоздка. По сути, надо было посоветовать ему бросить все свои причуды, выйти, наконец, из мира грез и мечтаний, начать прилежно посещать Форум и вообще жить, как все. Но вот этого-то Полибий не мог и не хотел. Дело в том, что он уже подпал под очарование странного поэтического юноши. И потом его самого увлекла эта жизнь, столь непохожая на жизнь политика, которую он вел в Пелопоннесе. Ему нравилась любовь мальчика к наукам, и они подолгу занимались вместе. Ему нравились далекие прогулки, и Сципион «нашел в Полибии столь же страстного охотника», как и он сам (XXXII, 15, 9). Теперь они почти всегда охотились вместе. Между прочим, грек узнал, что кроме книг Сципион привез из Македонии собак. Собак, кстати, они в семье все обожали. Полибий мог не раз видеть, как маленькие дочки Эмилия часами играли и возились с собаками. Рассказывают, что, когда Павла избрали консулом, он вернулся домой поздно и, «целуя свою дочку Терцию, тогда еще совсем малышку, заметил, что она грустненькая.

— Что с тобой, милая Терция, — спросил он, — почему ты грустишь?

— Ах, папа, — ответила она, — Перса умер!

Тогда он крепче обнял девочку… А умер щенок по имени Перса» (Cic. Div. 103).

Полибий считал, что охота закаляет мужчину, и это в тысячу раз лучше, чем сутяжничать на Форуме. И он с радостью замечал, что его воспитанник, несмотря на хрупкое сложение, силен, ловок, вынослив, прекрасный наездник и неутомимый ходок.