Полигон

«Мертвый рай» был шансом. Но «Мертвому раю» требовался полигон. Для испытания вакцины, которая возможно — не наверняка, но быть может, избавит содрогающуюся страну от необходимости болезненных ампутаций-бомбардировок. Вакциной должны были стать дистанционно управляемые, непобедимые, неуязвимые, не знающие жалости и страха мертвецы-полицейские, мертвецы-солдаты. А первым полигоном для нового оружия правопорядка стал Ростовск. «Полигон «Р-1»» — так именовался город в секретных отчетах и донесениях.

«Полигону «Р-1»» надлежало первым принять дозу экспериментального лекарства. И умереть. Под внимательным присмотром сиделки в федеральной форме. В любом случае умереть — прежде, чем о вакцине узнает кто-то еще. Прежде, чем начнется массовое производство спасительного для государства эликсира. Или не начнется. Это уж как покажет «Мертвый рай».

«Полигон Р-1»… Денис поморщился. Вот, значит, как федералы предпочитают называть его родной Ростовск? До чего тошно! «Эр-Один!» Ох, уж эта великая честь быть первыми в списке смертников. Может быть, когда-нибудь Ростовску за простенький код со стройной единичкой даже поставят памятник, а его жителей посмертно признают героям. Вот только никого из них уже не спросишь, каково это — пасть смертью храбрых в добровольно-принудительном порядке?

А впрочем, нет. Не будет ни памятника, ни самоотверженных героев, погибших в блаженном неведении о собственном подвиге. Будет лишь сорвавшийся эксперимент и поспешное заметание следов. Следов «Мертвого рая», что так и не сошел на грешную землю Ростовска.

Будет бомбардировка.

Ампутация будет.

Потому что они, три удравших из райских врат оператора, знают все. И они еще смеют жить с этим запретным знанием.

* * *

Славка смотрел на них с улыбкой доброго маньяка, искренне опечаленного судьбой своей жертвы. А Денис… О, теперь Денис понимал, прекрасно понимал, почему в старину казнили гонцов, приносящих дурные вести.

— Это ужасно! — с трудом выдавила Юлька, — И ничего нельзя сделать?!

Пауза. Долгая, мучительная пауза. Ничего, конечно.

— Нас тоже… это? — снова подала голос Юла.

— Чем мы лучше других? — невесело усмехнулся Славка, — А уж после вашей сегодняшней вашей выходки, я бы на месте Кожина нас «это» — в первую очередь.

— И что теперь? — Юлька повернулась к Денису. — Что делать-то, а День?

Нашла, кого спрашивать!

— Не знаю, — честно ответил он.

И пусть на него обрушится треснувший потолок, если это не так.

— Ночью выходить нельзя — прикончат орги, — вслух рассуждала Юла. — Днем — тоже опасно: не дай бог, попадемся на глаза федералам. Или милкам. Они теперь заодно, наверное. И даже если нас здесь не найдут, как долго мы продержимся без еды и воды? Неделю? Две? Месяц?

— Я так далеко не заглядываю, — усмехнулся Славка. — Меня сейчас больше беспокоит другой вопрос: доживем ли мы до утра?

Денис невесело усмехнулся. Хороший вопрос…

…Они дожили. Они проснулись на голом пыльном полу — там же, где и уснули, точнее, увязли один за другим в бездне топкого беспокойного небытия, засасывающего измотанное тело и разум.

Весь день в развалинах копошились милки из спасотряда под руководством офицеров в федеральной форме. А под окнами — шастали патрули. Уйма милков, уйма федералов, уйма техники — небывалое столпотворение для этого забытого Богом и Периметром квартала. Полуразрушенный дом превратился в муравейник, и до самого вечера двуногие муравьи перебирали завалы по кирпичику.

Денис осторожно выглянул из окна. Заметил двух раненных. Оба чудом выжили после ночного обстрела. Обоих извлекли из-под обломков. Обоих увез крытый автоконтейнер. Не то медицинский, не то службы дознания и разбирательства. Без опознавательных знаков контейнер.

Однако видно было, что тела погибших тоже интересуют милков. Не меньше. А может, и больше. То, что осталось от тел, вернее…

Неопознанные (опознать на месте такое просто нереально!) останки жильцов с верхних этажей милвзводовские спасатели собирали по кусочкам — в целлофановые мешки и мешочки, аккуратно складировали в служебные катафалки. И увозили. Все — вплоть до оторванных пальцев. Для ДНК-экспертизы сгодится любой фрагмент биологического материала. Видимо, Кожину не терпелось поскорее убедиться в том, что ночная атака достигла цели.

Пару раз тяжелые сапоги прогрохотали по разбитой лестничной площадке, разок — по треснувшему потолку. Кто-то стукнул прикладом в дверь.

— Есть кто живой? — вопросил зычный голос.

Денис, Юла и Славка молчали. Как неживые.

Стук в соседнюю дверь.

— Есть кто живой?

Снова стук — этажом ниже.

— Есть кто…

Стук.

— … живой?

К счастью, в уцелевшие квартиры милки пока не шибко-то и ломились — хватало работы на завалах. Да и дураку ясно, что живые давно разбежались. С самого утречка. А мертвые, если и остались, — те все равно ведь никуда не денутся.

И все-таки операторы вели себя не громче пришибленного таракана. Даже повязку на ноге Дениса Юла меняла по-медицински споро, но в полной тишине. Денис до крови закусил губу — не застонать бы.