Полимат. История универсальных людей от Леонардо да Винчи до Сьюзен Сонтаг

Он написал более шестидесяти книг, включая жизнеописание св. Бенедикта, историю григорианского пения, неопубликованные энциклопедию музыки и трактат по архитектуре, а также исследования по грамматике, поэзии, риторике, математике, астрономии, физике, политике, каноническому праву, логике, теологии и философии (продолжая, но в то же время модернизируя традицию схоластики). В одной из его книг, «Философском аппарате» (Apparatus Philosophicus, 1665), читателю предлагалось краткое описание «всех наук и искусств». Чтобы доказать свои права на португальский трон, испанский король Филипп IV поручил Карамуэлю привести соответствующие генеалогические, исторические и юридические аргументы, а император Фердинанд III привлек его для обоснования переговоров с протестантами, в результате которых был положен конец Тридцатилетней войне. В последние годы жизни, будучи епископом Виджевано, Карамуэль нашел время на написание не только религиозных и политических сочинений, но и трактата о регулировании русел рек с особым акцентом на обустройство берегов реки По[210].

В своей «Рациональной теологии» (Theologia rationalis, 1654) Карамуэль пытался, подобно Фоме Аквинскому, примирить теологию с рациональным мышлением. В нравственной философии он пробовал применять правила математики, но при этом также отстаивал доктрину пробабилизма, иными словами, идею о том, что, поскольку полная определенность нам недоступна, позволительно придерживаться наиболее вероятной точки зрения (он также был одним из первых математиков, занимавшихся вероятностями)[211]. Подобно Альстеду, Карамуэль интересовался теориями Раймунда Луллия, рекомендуя его искусство запоминания будущим проповедникам, хотя при этом отмечал, что Луллий часто обещал то, чего не мог выполнить. Как и другие полиматы, от Луллия до Нейрата, чьи труды мы рассмотрим позже, Карамуэль руководствовался представлениями о единстве знания. Связующим звеном между многими его начинаниями, от логики до музыки и архитектуры, была «мечта о математике как универсальном языке для вселенной». Эту мечту о mathesis universalis разделяли и другие эрудиты XVII века, в том числе Декарт и Лейбниц[212].

Полимат как патриот: Рудбек

Швед Улоф Рудбек, ректор Упсальского университета, был фигурой исполинской. Проекты этого большого человека с громким голосом и невероятной уверенностью в себе имели соответствующий масштаб. Он внес вклад в изучение анатомии, языков, музыки, ботаники и древностей (включая то, что мы сейчас зовем археологией). Начал он с анатомии. Выполнив препарирование более четырехсот животных, включая кошек и собак, он открыл лимфатическую систему, из-за чего между ним и другим полиматом, датским ученым Томасом Бартолином, разгорелся спор о первенстве. Отправившись изучать медицину в Лейден, Рудбек заинтересовался ботаникой. Будучи профессором теоретической медицины в Упсальском университете, он читал лекции по анатомии, ботанике и химии, а также преподавал музыку, математику, физику и астрономию. Рудбек спроектировал анатомический театр для Упсальского университета и акведук для города. Он сочинял музыку, активно занимался картографией, а также возглавил команду ученых, которые занялись описанием и зарисовкой всех известных растений, и тем самым вывел Упсальский университет на передовые позиции в ботанике почти за столетие до Линнея. Кстати, Линней был студентом сына Рудбека, Улофа Рудбека – младшего, чьи интересы включали в себя, наряду с ботаникой, медицину, орнитологию и лингвистику[213].

Как бы там ни было, сейчас Рудбек-старший наиболее известен как автор «Атлантики» (Atlantica, 1675–1698), огромного незавершенного трактата о древнем северном мире[214]. Из-за этого проекта, которым Рудбек занялся в поздние годы жизни, его часто считают эксцентричной личностью, однако его интерес к далекому прошлому цивилизации Севера можно рассматривать в контексте шведской теории, известной под названием «готицизм», поскольку она включала в себя представления о том, что шведы являлись потомками готов и цивилизация зародилась именно в Швеции[215]. В частности, эрудит Иоганн Буреус, наставник юного короля Густава Адольфа, искал утраченную мудрость готов[216]. Олаус Верелиус, коллега Рудбека по университету, профессор шведских древностей, идентифицировал одно из мест в старой Упсале как местоположение храма «гипербореев» – народа, который, согласно Геродоту и другим древним авторам, жил «за северным ветром» (бореем).

Рудбек в своих рассуждениях пошел гораздо дальше, отождествляя шведов не только с готами, но и со скифами и троянцами. Он утверждал, что цивилизация (включая письменность, календари и астрономию) зародилась на Севере, а платоновская Атлантида находилась в Швеции. Можно сказать, что в своих исканиях он был одержим идеей этноцентризма в отношении не только Севера, но и Швеции и даже Упсалы, – столицу Атлантиды он поместил в Старой Упсале, недалеко от университета.