Полимат. История универсальных людей от Леонардо да Винчи до Сьюзен Сонтаг

Однако при мысли об эпохе Ренессанса мы обычно вспоминаем не только ученых, но и художников, и прежде всего так называемого универсального человека эпохи Возрождения, столь часто фигурирующего в названиях исследовательских работ[76]. Как мы уже видели, о полиматах XX столетия, в том числе Бенедетто Кроче, Герберте Саймоне и Джозефе Нидеме, говорили как о последних представителях этого «вида». Отождествление широко образованных людей с эпохой Возрождения — во многом заслуга великого швейцарского историка культуры Якоба Буркхардта.

В своей знаменитой работе «Культура Италии в эпоху Возрождения» (Die Kultur der Renaissance in Italien), впервые опубликованной в 1860 году, но регулярно переиздаваемой по сей день, Буркхардт представил нескольких выдающихся деятелей эпохи — Франческо Петрарку, Леона Баттисту Альберти, Джованни Пико делла Мирандолу и Леонардо да Винчи — как примеры «всесторонних» или по крайней мере «многосторонних» личностей (der allseitige Mensch, der vielseitige Mensch)[77]. Называя их «гигантами», Буркхардт особенно подробно останавливается на двоих: Альберти и Леонардо.

Другие авторы XIX века пишут о выдающихся личностях эпохи Возрождения сходным образом. Еще до Буркхардта французский историк Эдгар Кине писал о Леонардо: «Гражданин всех миров… анатом, химик, музыкант, геолог, импровизатор, поэт, инженер, физик»[78]. После Буркхардта и, по-видимому, вторя ему, Джордж Элиот в романе «Ромола» (Romola, 1862–1863) восхваляет Альберти: «…сильный универсальный ум, одновременно практический и теоретический, художник, ученый муж, изобретатель, поэт»[79].

Идеал универсальности

Идеал разностороннего, или универсального, человека (uomo universale) появился именно в эпоху Возрождения. Один из великих итальянских учителей XV века, Витторино да Фельтре, «часто хвалил то универсальное образование, которое греки называли encyclopaedia, говоря, что ради пользы товарищей совершенный человек должен уметь рассуждать о натурфилософии, этике, астрономии, геометрии, гармонии, арифметике и топографии». Его идеалом было знание «многих и разных наук»[80]. Персонаж диалога о «гражданской жизни» (la vita civile), написанного флорентийцем Маттео Пальмиери, задается вопросом: «Как человек мог бы изучить множество вещей и сделать себя универсальным (farsi universale) во многих прекрасных искусствах?»[81] Знаменитым воплощением идеала универсального человека был Фауст. Герой оригинальной немецкой «Книги о Фаусте» (Faustbuch) 1587 года «обладал неутолимой жаждой знаний»[82].

В этих определениях идеала универсального человека главное место занимает научное знание, центральная тема нашей книги. Другие варианты еще более амбициозны и требуют от человека способностей и умений как в деятельной жизни (vita activa), так и в созерцательной (vita contemplativa): в те времена это противопоставление часто уподоблялось различию между «оружием» и «словом»[83]. Есть и определения, предполагающие, что универсальный человек должен быть сведущ в изящных искусствах. Например, во впервые опубликованном в 1528 году диалоге Бальдассаре Кастильоне о придворном один из персонажей говорит, что идеальный придворный должен не только уметь обращаться с оружием и быть «образованным выше среднего» (più che mediocremente erudito) в гуманитарных науках, но и владеть искусством танца, живописи и музыки[84].

Идеал универсального человека нашел отражение и в рыцарском романе императора Максимилиана «Белый король» (Weisskunig, 1505–1516), написанном за несколько лет до книги Кастильоне. Герой этого сочинения искусен в каллиграфии, свободных искусствах, магии, медицине, астрологии, музыке, живописи, строительстве, охоте, военном и даже плотницком деле, а также владеет одиннадцатью языками[85]. Француз Франсуа Рабле живо описывает многостороннее образование в вымышленных биографиях своих персонажей — великанов Гаргантюа и Пантагрюэля. Гаргантюа изучал не только свободные искусства, но и военное дело и медицину, а когда на улице шел дождь, отправлялся наблюдать, как работают ремесленники. Своему сыну Пантагрюэлю он советовал учиться так же: осваивать свободные искусства, право, медицину и естествознание, короче говоря, «бездну знаний» (un abysme de science)[86].