Полимат. История универсальных людей от Леонардо да Винчи до Сьюзен Сонтаг

Например, некоторые гуманисты, такие как Альберти, поддерживали дружеские отношения с художниками и скульпторами (Альберти, в частности, — с Мазаччо и Донателло). Он ратовал за общее образование для художников и, вслед за древним римлянином Витрувием, для архитекторов. Еще один гуманист, Георг Агрикола, работал врачом в шахтерском городе Иоахимсталь (нынешний Яхимов в Чехии). При написании своей самой знаменитой книги, «О металлах» (De re metallica, 1556), Агрикола полагался как на почерпнутые из книг знания и собственные наблюдения, так и на практические познания шахтеров[119].

В те времена у академических ученых не было монополии на многостороннюю образованность. Художник или инженер тогда тоже был своего рода полиматом. Друг Альберти, Филиппо Брунеллески, например, знаменит двумя очень разными по характеру достижениями. Во-первых, он спроектировал купол флорентийского собора и руководил его возведением, сумев решить конструктивные проблемы, которые всем остальным казались непреодолимыми. Во-вторых, он заново открыл законы линейной перспективы. Эти правила были проиллюстрированы шедевром иллюзионизма — утраченным ныне изображением флорентийского баптистерия, на которое следовало смотреть через небольшое отверстие, приставив зеркало. Считается, что Брунеллески использовал в этой картине приемы топографической съемки, которые он освоил, обмеряя руины античных зданий в Риме. Если это действительно так, творение Брунеллески — эффектный пример того, как полиматы расширяли общий круг человеческих знаний, перенося идеи и методы из одной сферы деятельности в другую.

Собственно говоря, Брунеллески учился ювелирному делу, но полученные знания помогли ему стать скульптором и принять участие в знаменитом конкурсе на изготовление дверей для флорентийского баптистерия (он уступил первое место более опытному и профессиональному сопернику, скульптору Лоренцо Гиберти). Брунеллески также был изобретателем разных механизмов, больших и малых, и первым человеком, получившим патент на изобретение. Творения его разума были многообразны — от прототипа будильника до устройства для подъема тяжелых балок, необходимых для сооружения знаменитого флорентийского купола. В ранней биографии Филиппо утверждается, что он не только знал математику, но и был «сведущ в Библии» и изучал сочинения Данте. Кроме того, он писал стихи в традиционной форме сонета, отвечая ими на критику и уязвляя соперников[120].

Друг Брунеллески, Мариано ди Якопо, прозванный Таккола, иначе известный как Сиенский Архимед, был нотариусом, скульптором, военным инженером и главным строителем дорог на службе у императора Сигизмунда. Его помнят благодаря двум трактатам о различных механизмах, в которых, помимо чертежей хитроумных военных машин, есть описания и рисунки некоторых изобретений Брунеллески[121].

Еще один сиенец, Франческо ди Джорджо Мартини, бывший одно время учеником Такколы, получил образование в мастерской живописца, но в течение жизни продемонстрировал ряд других талантов. В Сиене ему поручили отвечать за снабжение города водой, затем он служил придворным архитектором и военным инженером у герцога Урбинского и двух неаполитанских королей. Продолжая традицию Брунеллески и Такколы, Мартини писал об архитектуре, крепостных сооружениях и механизмах (в том числе о насосах, механической пиле и самодвижущейся колеснице, предназначенной, по-видимому, для праздничных процессий)[122].

В своих знаменитых «Жизнеописаниях наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» (Le vite de'piu eccellenti Pittori, Scultori e Architetti, 1580) Джорджо Вазари использует прилагательное universale в отношении нескольких художников, в том числе Джулио Романо и Приматиччо, а герцог Урбинский превзошел даже его, придумав новое слово omniversale для характеристики архитектора Бартоломео Дженга. В этих случаях упомянутые термины говорят, скорее всего, о владении разными видами искусств[123]. А вот в случае с Леонардо они означают гораздо больше.

Леонардо