Полина

Приблизив свечу к другим томам, чтобы рассмотреть их номера, я взглянула на пустое место, оставленное взятой мною по ошибке книгой, и увидела на стене блестящую медную кнопку, подобную тем, что бывают на замках. Она была скрыта книгами, стоящими на полке. Я часто видела потайные двери в библиотеках за фальшивыми переплетами, и ничего не было удивительного в том, что и здесь была такая же дверь. Однако стена, где она была помещена, совсем не подходила для двери: окна библиотеки были последними в здании, кнопка была вделана в обшивку стены рядом со вторым окном, дверь в этой стороне могла отворяться только на наружную стену.

Я отодвинулась немного, чтобы при помощи свечи рассмотреть, нет ли какого-либо признака двери, но, сколько ни старалась, ничего не увидела. Тогда я положила руку на кнопку и попыталась повернуть ее, она не уступала; я надавила ее и почувствовала движение, надавила еще сильнее — и дверь отворилась с тихим шумом. Она выходила на маленькую винтовую лестницу, проделанную в толще стены.

Вы поймете, что подобное открытие нисколько не могло успокоить меня. Я подняла свечу и увидела, что лестница углубляется почти отвесно. На минуту мне захотелось осмотреть ее: я даже спустилась на две ступеньки, но на большее у меня не хватило духу. Я вернулась в библиотеку, пятясь, закрыла дверь; она затворилась так плотно, что, даже уверенная в ее существовании, я не могла увидеть щелочек, отделявших ее от стены. Я поставила книгу на прежнее место, желая, чтобы никто не мог заметить, что я до нее дотрагивалась, ведь мне было неизвестно, кто еще владеет этим секретом. Взяв наудачу другое сочинение, я возвратилась в свою комнату, закрыла на засов дверь, выходившую в библиотеку, и села опять к огню.

Неожиданные происшествия приобретают или теряют свою значительность в зависимости от настроения, печального или веселого, или от обстоятельств, более или менее критических, в которых мы оказываемся. Конечно, потайная дверь в библиотеке и винтовая лестница в толще стены — нечто вполне естественное; но когда вы обнаруживаете эту дверь и эту лестницу ночью, в уединенном замке, где живете в одиночестве и без защиты, когда этот замок находится в местности, где каждый день расползаются слухи о новом грабеже или убийстве, когда с некоторого времени вы окружены какой-то тайной, когда недобрые предчувствия каждый миг приводят в смертельный трепет ваше сердце, — тогда все кажется если и не реальной угрозой, то, по крайней мере, ее призраком, ее иллюзией, а кто не знает, что неизвестная опасность в тысячу раз страшнее и ужаснее видимой, ощутимой?

Тогда-то я стала сожалеть, что неосторожно отпустила свою горничную. Ужас — чувство столь безрассудное, что оно возбуждается или уменьшается без всяких веских оснований. Существо самое слабое — собачка, что ласкается к вам, или дитя, что нам улыбается, — оба они, хотя не могут защитить нас, в этом случае служат хотя бы опорой для сердца, когда нет оружия для рук. Если бы со мною была эта девушка, не оставлявшая меня в продолжение пяти лет, в чьей дружбе и преданности я была уверена, то, без сомнения, весь страх мой исчез бы. Между тем в одиночестве мне казалось, что я обречена на гибель и уже ничто не спасет меня.