Полина (СИ)

– Тихо, не нужно так нервничать! – Успокоила я его. – А то из шкуры выпрыгнешь. Представляешь, какая глупая смерть получится?

Прикинув общий объём багажа, я сообразила, что все мои покупки вполне могут поместиться в один грав вместе со мной, если только их покомпактнее уложить.

Перетаскивание вещей из одного грава в другой оказалось не трудным, но крайне нудным занятием. Новый начальник службы безопасности не догадался все вещи сложить в какую-нибудь объёмную упаковку – пакетики, свёрточки и коробки были просто высыпаны в кузов. Под ногами постоянно вертелся давешний пёсик. Я едва удерживалась, чтобы не пнуть его ногой.

Наконец, вещи были уложены – и мой грав, изрядно нагруженный, чуть рыская носом от перегрузки, поднялся в воздух.

Собака посмотрела мне вслед такими печальными глазами, что я чуть не вернулась, но вовремя себя остановила. Не место и не время сентиментальничать. У меня слишком много своих проблем, чтобы при этом ещё решать и чужие.

Я произнесла в микрофон адрес банка, и от нечего делать принялась глазеть по сторонам. Воздушное движение над столицей Австралии не отличалось особой насыщенностью – в предела видимости не было ни одного грава, поэтому полёт проходил на самой стандартной высоте – около полукилометра. Дождь как-то незаметно прекратился, небо расчистилось – и вид открывался впечатляющий. Утопающие в зелени улочки постепенно растворялись в ярко-жёлтом песке пляжей, которые в свою очередь составляли поразительный контраст с лазурной водой океана.

Красота – изумительная. На средиземье такого почему-то нет. Или может я уже привыкла, поэтому не обращаю на пейзажи Лимноса особенного внимания? Нет, пожалуй, тут – в самом деле гораздо красивее.

На Средиземном море краски тусклее; свет солнца – не столь вызывающе ярок; нет австралийского размаха, когда любая улица настолько широка, что с одного конца до другого едва ли можно докинуть камешек. В греческих городах все детали пейзажа миниатюрнее, чище и искусственней; они пригнаны друг к другу и спаяны между собой в единое целое.

В Австралии – буйство дикой природы.

В соответствии с классическими канонами градостроения, на месте будущего поселения вырубаются все деревья, выкашивается вся трава, территория покрывается синтетическим составом, предотвращающим рост растений, лишь после этого начинают строить дома. И лишь в самом конце, архитекторы, дабы поставить точку над "I" в создании облика нового города, в строго отведённых генпланом местах высаживают деревья.

Здесь – совсем по-другому. Кажется, что никто не заморачивается подготовкой строительной площадки. Дома строятся там, где есть место, поэтому и улицы здесь – кроме десятка основных – неровные, петляющие из стороны в сторону, словно траектория движения мертвецки пьяного человека, поворачивающие в самых неожиданных местах под такими углами, что можно только диву даваться.

С какой-то стороны, естественная природа имеет свои прелести, но слишком уж режет глаз полное отсутствие симметрии и пропорциональности.

ГЛАВА 56

Здание банка располагалось на небольшой площади, к которой с разных сторон, словно цыплята – к наседке, сбегались мощёные улочки и переулки. Выглядело оно не столь внушительно, как я ожидала – простая одноэтажная коробка из белого силикатного кирпича, отличающееся от других таких же строений лишь аккуратной табличкой над дверью "БАНК "Межпланетные промышленные фонды".

Внутри было просторно и пустынно. За стойкой администратора скучал тщедушный молодой человек. Увидев меня, он оживился, даже привстал.

– Ты к кому, девочка?

– Не к Вам, не беспокойтесь.

Мне нравится смотреть, как изменяются лица людей, которые понимают, что перед ними не обычный ребёнок.

Но молодой человек, похоже, всё ещё не въехал, что происходит, и продолжал так же глупо улыбаться.

– Тогда к кому?

– Вы в школе учились?

Служащий очень удивился:

– Ну!

– Как я понимаю, этикет не был вашим любимым предметом, иначе бы Вы, как минимум, при встрече поздоровались, а вместо "да" не отвечали частью речи, которая в нашем языке не несёт никакой смысловой нагрузки.

Только после этих слов молодой человек заподозрил неладное. Он застегнул верхнюю пуговицу рубашки, нахмурился, отчего его лицо приобрело совсем протокольное выражение (в худшем смысле этого слова), и дрожащим от напряжения голосом сказал.

– Добрый день! По какому вопросу Вы к нам?

– Уже лучше, – одобрила я. – Мне нужно увидеть директора этого учреждения.

Служащий задумался, затем, придя к каким-то своим умозаключениям, кивнул и принялся нажимать кнопки на аппарате, который стоял перед ним. Подозреваю, это была одна из разновидностей примитивного телефонного аппарата.

Я жестом остановила его.

– Опять Вы сглупили, уважаемый. Ну, позвоните Вы сейчас своему шефу – и что будете говорить? Что к нему пришла какая-то на редкость самоуверенная девочка? Или Вы меня узнали?

Тот, совсем уже убито, помотал головой.

– Будем считать, что Вы задали мне вопрос, как меня представить, а я ответила, что меня зовут. Иванова Полина Германовна. А теперь – звоните.