Читаем Полёт: воспоминания полностью

Однажды мы нашли ручеёк буквально в восьми километрах от гарнизона. В субботу утречком пораньше вышли. Суша быстро закончилась, и началась болотистая тайга, густо поросшая багульником. Идти была дьявольски тяжело: приходилось на каждом шагу поднимать ногу чуть не до колена, чтобы погрузить её вновь в багульник, под которым была вода и коряги, не зная, что можно было наступить на корягу так, что нога соскользнёт, попадёт между корягами.

Так немудрено и переломать ноги. Приходилось сначала нащупывать, что под ногой, а потом только переносить тяжесть тела на эту ногу. Каждый шаг давался с трудом, движение было замедленное; мы буквально топтались на месте и быстро выматывались. Отдохнуть тоже было негде: под багульником была вода, в которую садиться неохота. Мы протоптались почти на месте с полчаса, когда я почувствовал себя необычно весело. Витька тоже всё чаще смеялся, сделался вдруг болтливым. Нам было весело как никогда.

Наверное, какой-то участок в мозгу всё-таки сторожил, потому, что я вдруг остановился и стал анализировать, что со мной.

Поводов для веселья не было: трудная и изматывающая дорога, бесполезное топтание на месте с плачевным результатом… От багульника исходил сладковатый, пьянящий аромат, который поначалу был приятен, но потом от него начинала кружиться голова, становилось вдруг весело, человек слабо контролировал свой расход энергии и остаток сил… Я высказал свои сомнения Виталию, и мы повернули назад.

Как мы выбрались из той ловушки…

Наверное, читатель может догадаться, чего это нам стоило.

Мы шли и падали.

Не было сил, очень хотелось спать, тайга кружилась и не хотела нас выпускать.

Мы буквально засыпали на ходу, и только тошнота, подступающая к горлу, не давала уснуть.

Хорошо, что мы зашли недалеко и успели буквально на последних остатках сил выйти из тайги. Как только под ногами закончился багульник, мы упали в траву и заснули мёртвым сном.

И всё-таки мы с ним пошли ещё раз. На сей раз мы взяли с собой противогазы и шоколад. При подходе к багульнику натянули маски и пошли.

Дышать в противогазе было тяжело. Зато не было этого пьянящего и отравляющего аромата багульника. Когда идти было уже невмочь, — под маску в рот закладывался кубик шоколада, резко поднимающего силы.

Так на шоколаде и дошли: восемь километров одолели за четыре часа.

Потом началась рыбалка. Мы шли вверх по ручью и на каждом шагу забрасывали в воду крючок сначала с насаженной на него икринкой, потом, когда икра закончилась — просто красной тряпочкой, и на каждом забросе вынимали из воды форельку.

Бидончики наши быстро заполнились, в них уже не оставалось воды, а рыба шла.

Мы поснимали сначала майки, завязали их мешочками, стали складывать в майки.

Майки быстро заполнились.

Мы поснимали рубашки, и когда рубашки заполнились, — стало обидно до слёз: рыба не убавлялась, леса не успевала упасть на воду, как на крючке уже билась красавица — форелька. За два часа рыбалки мы заполнили всё, что можно было, наловили килограмм по десять форели. Делать было нечего, рыбу девать было некуда и мы, счастливые, пошли домой.

Ещё четыре часа тяжкого пути — и вот мы голые по пояс победно шествуем по гарнизону, раздавая по пути форель.

В этот день два двенадцатиквартирных дома были с жарёнкой из царской рыбы.

Места своего мы, конечно, не выдали и ещё не раз ходили за форелью, и ни разу не возвращались пустыми.

Запомнилась мне ещё одна необычная рыбалка.

Это было уже в Южно-Сахалинске, когда я служил в штабе дивизии.

Как-то вчетвером на газике мы поехали рыбачить на Анивский залив.

Был апрель, было холодно, резкий порывистый ветер гнал низкие облака с сопок на море. Мы стали на песчаном берегу в десятке метров друг от друга и забросили свои спиннинги. Следует отметить, что понятие «спиннинг» для такой рыбалки, — довольно относительное. Скорее всего, спиннингом можно было назвать удилище и катушку, потому что на катушке была леса толщиной в 1,2 миллиметра, способная выдержать чуть ли не кита. Вместо крючка был привязан мудрёными узлами гак, на котором было насажено граммов триста мяса.

Естественно, что на катушке такой толстой лесы умещалось очень мало, и тут нужно было быть внимательным, чтобы рыба не стащила её с катушки до конца и не ушла с лесой.

Я стоял на песке в полуметре от воды и ждал.

Клёва не было.

Кажется, попусту мы собирались, искали толстую лесу и гаки, — рыбалки не будет.

Было досадно, настроение портилось, и вот, когда я уже собирался было поделиться своими сомнениями с соседом, вдруг катушка спиннинга завопила и лёса буквально мгновенно вся выскочила с катушки. Единственное, что я успел сделать — это оборот вокруг себя: теперь лёса была петлёй закручена на туловище. Следующим рывком лёса натянулась, зазвенела, и меня потащило к воде. Я упал на четвереньки и что есть силы, заорал. Все побросали свои снасти и кинулись ко мне, а меня неумолимо тащило к воде.

Перед глазами был гладкий мокрый песок с бороздами, оставляемыми моими пальцами, — меня тащило к воде. Вода уже совсем близко.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное