Полёт: воспоминания

БАРШТ АБРЕК АРКАДЬЕВИЧ

Окончил Батайскую ВАПШ в 1940 г.

К концу войны — майор, командир 2 АЭ 118 ОКРАП (2 ВА) Герой Советского Союза (10.04.45, орден «Золотая звезда» № 5997).

Итоги боевой деятельности: 390 боевых вылетов (из них 240 — на разведку), 8 побед лично.

Абрек Аркадьевич Баршт — командир разведэскадрильи на «яках». Опытный пилот и воздушный разведчик. Именно за разведвылеты он получил звание Героя. Несмотря на то, что при разведке и корректировке запрещено вступать в воздушный бой, ситуация иногда вынуждает принимать вызов или обороняться.

На «Яке» — «акуле» удалось сбить только один самолёт. Это был ведущий большой многоярусной группы «фоккеров» — FW 190D-9 из VI./SG 77. Герой-лётчик вспоминает этот вылет: «…Поздней осенью 1944 г. группа самолётов 118-го ОКРАП была переброшена на Южный фронт 1-го Украинского фронта в район западноукраинского города Чортково. Расположившись близ села Глыбоке Място, лежавшее внизу между возвышенностями, мы приступили к полётам в этом районе.

В один из ясных дней декабря 1944 г., уже совершив два боевых вылета, я получил задание на сопровождение трёх Ил-2-фоторазведчиков в район Станислава (ныне Ивано-Франковск). Это было сложное задание. Дело в том, что фотографирование производилось с высоты 2000 м, а Ил-2 на такие высоты не рассчитаны — снизу они беззащитны. Да ещё на боевом курсе звено размыкалось по фронту, чтобы с одного захода заснять пошире. Вылетев четвёркой на это ответственное задание, я постоянно думал о ненадёжности прикрытия двумя парами. Боевой порядок в этой ситуации мы построили таким образом: пара — ст. лейтенант Матосов с ведомым Любимовым — непосредственное прикрытие („вратари“ на нашем жаргоне), а я с ведомым Серёжей Гордадзе — верхний эшелон. Мы держались выше метров 500–800, маневрируя, чтобы сохранить скорость, с фланга на фланг. Погода была ясной. В середине дня солнце было на юге, а маршрут „Илов“ над целью шёл с юга на север. Поэтому мы старались держаться так, чтобы внезапная атака со стороны солнца была исключена.

Вот мы подошли к развороту „Илов“ на боевой курс — „Илы“ начали размыкание. И…! Влево, градусов на 30 я увидел три четвёрки со стороны противника на встречном курсе — истребители. Строй противника — колонна четвёрок с небольшим пеленгом с двух сторон от первого звена и небольшим превышением каждой группы, идущей левее и правее. Идут чуть ниже нас. Нас они, видимо, ещё не заметили. „А когда заметят, то вряд ли кто-нибудь из нас уйдёт..“, — подумалось мне в те секунды. Я командую: „Борис (Матосов) — остаёшься с „Илами“, а я — атакую фрицев!“ Пользуясь моментом слепоты противника (у меня солнце сзади) на встречном курсе атакую ведущее звено. Газ полный и с небольшим снижением, поэтому скорость хорошая. Сразу видно, что противник не очень опытный. Ведущее звено, резко маневрируя, стало разбегаться кто куда, ведомые звенья также потеряли строй, а мы с Серёжей за счёт скорости сделали боевой разворот и оказались сзади и выше чёрт знает какой „каши“, состоящей из „фоккеров“…

„Илы“ ушли на свой маршрут незамеченные немцами, а мы повторили атаку по подходящему верхнему ФВ-190. Однако я не смог вывернуться на него — слишком круто, а Серёжа, поскольку шёл сзади, сумел обстрелять его и, по-моему, удачно, а затем пошёл за мной. Ниже я увидел другого „фокку“ — длинноносого, с жёлтым коком и угольником на борту и сверху под ракурсом? слева с дистанции 200 м открыл по нему непрерывный огонь. „ФВ“ беспорядочно кувыркаясь, стал падать со шлейфом дыма…

Оглянувшись, я не увидел Гордадзе. Позднее выяснилось, что я слишком резко выполнил манёвр и Сергей не удержал строй, потеряв меня. Он прошёл, разыскивая меня, на север, затем вернулся к „Илам“, проводил их до базы вместе с парой Бориса. „Илы“ задачу свою выполнили.

…Наверное, в нашем районе ещё шёл воздушный бой, потому что ко мне вдруг пристроился одинокий Ла-5 с красным коком.

Ниже нашей, внезапно созданной пары, я увидел звено Ме-109 и пошёл в атаку сзади-сверху на параллельном курсе. Эти ребята оказались грамотными: они пошли со снижением и пары разомкнулись метров на 200 (я, допустим, атакую правую — так меня бьёт левая, или наоборот). По привычке оглянувшись на ведомого, я увидел, что он круто уходит от меня. Чем-то, видимо, я ему не понравился. А может, своих увидел — не знаю.

Однако, пока я соображал, обстановка слегка переменилась: за это время „худые“ сделали крутые горки и теперь уже они оказались надо мной и немедленно с двух сторон атаковали, поджидая удобного момента вползания в прицел. Я никогда не проигрывал для себя такой вариант боя, но поступил по-своему правильно — резко убрал газ и облегчил винт, одновременно делая переворот. Но ручку на себя подтягивать не стал и вверх колёсами шёл прямо со снижением и обратной перегрузкой. Фрицы, наверное, развернулись, желая найти меня после переворота „no правилам“. Я их больше не видел.

Через несколько секунд, оказавшись в отвесном пикировании, я глянул на показатель скорости — 750 км/ч! Я ужаснулся: сейчас должна оторваться обшивка на крыльях! Боясь создать разрушающую перегрузку ручкой, я осторожно стал выбирать триммер. Самолёт потихоньку стал выходить на горизонт.

Очень переживал за двигатель — выдержит ли раскрутку в этом диком пике. Но матчасть работала исправно до аэродрома…»

Абрек Аркадьевич в описанном случае считает противника слабым. Однако, возможен и другой вариант: немцы могли увидеть рисунок аса на капоте — акулью пасть, а у ведомого — серебряную молнию и надписи на фюзеляже. Немцы знали, что эти рисунки отважится рисовать не каждый и вполне возможно, что это на них произвело впечатление.