Полёты на метле

А там — дым коромыслом, посуда немытая горой, критикесса и драматург на грани дуэли, поэты пишут буриме, Кешка прикорнул в углу.

— Па-адъем, золотая рота! Мыться, бриться, одеваться! И чтоб тихо мне, как зайчики!

С утра «зайчиков» расселили в мотеле, приняли еще две делегации, назначили открытие семинара на пять часов.

В мотеле и поймал меня комсомольский бог. Внимательно рассмотрел осунувшееся после второй бессонной ночи лицо и с этаким намеком поинтересовался:

— А где же наш московский мэтр?

— А я знаю? Скорее всего, дрыхнет в гостинице.

— Да? Так ты пойди на бульвар, полюбопытствуй, как он дрыхнет. И вообще, можешь плюнуть на всю эту самодеятельность, но мэтра мне паси!

Это прозвучало уже мне в спину. Я неслась на бульвар, который в нашем городе занимает ровно один погонный километр. Но если ты не можешь вызвонить человека или застукать его по месту службы — иди вечером на бульвар. За десять минут найдешь того, кто тебе нужен и гораздо больше тех, на кого б глаза не смотрели.

Мэтр, естественно, оказался там. Он сменил свои линялые джинсы на белые шорты Сен-Тропез и нахальную маечку. Пестрый шейный платок хорошо гармонировал с льдистыми серыми глазами. Между прочим, у него оказались красивые ноги. И он до странности был похож на Кешку…

За эту мысль я на себя разозлилась. А потом разозлилась на него. Потому что на скамейке возле томного мэтра сидели две знакомые мне журналисточки из местной молодежи и таяли, как мороженое парафе в их изящных пальчиках. Мэтр, как принято сейчас выражаться, «вешал лапшу» на уши девочкам из провинции. А девочек этих можно спокойно сбрасывать на захват Пентагона. Гарантия — через три дня блок НАТО развалится.

Впрочем, девочек сдуло ветром по мановению моей руки. Они обе торопливо — подозрительно торопливо! — бросились ко мне с преувеличенно радостными лицами:

— Ах, Олечка! Тебя нам и нужно! Мы сейчас быстренько интервью с организатором и руководителем первого в нашей области литературного семинара…

— Слушайте, вы, гиены пера! Ты, Катерина… а, кстати, там Нодари в «Лакомке» кофе пьет…

Катерина моментально исчезла, проложив синий вихрь воздушного следа своего движения в направлении кондитерского магазина «Лакомка». С юмором магазин, чтоб вы знали. Там на витрине написано: «Бананов нет навсегда. Зато есть пирожные. Вредно, но безумно вкусно!»

— Так, теперь ты, Лилюшка… С ума, мать, сошла, никак? Ты кому глазки строишь? Ему сто лет в обед, женат вторым браком, четверо детей и радикулит! Оно тебе надо?

Лилия решила, что не надо, и удалилась, независимо помахивая фотокамерой на тонком ремешке.

Мэтр иронически наблюдал эту сцену. Слов он слышать не мог, а что он себе воображал — мне наплевать.

Я подошла к нему, состроив самую любезную мину.

— Три тысячи извинений, возможно, я нарушаю ваши планы…

Он меня прервал, поглядев сверху вниз и произнеся высокомерно:

— Это ты чепуху говоришь.

Ну и тем лучше. Можно не изображать фигуры политеса.

— …нас ждут. Вперед, мэтр! А по дороге — маленькая экскурсия. Посмотрите налево, посмотрите направо…

Московский гость снова сморщил нос и ровно сказал:

— Я в этом городе родился и вырос.

Ч-черт. Предупреждать же надо. Так что в конференц-зал обкома мы проследовали в полном молчании.

Но инструктор обкома молчать не собирался. Он мило улыбнулся мэтру, доставленному в его кабинет, а меня вызвал на конфиденцию в коридор, где ядовито осведомился:

— Ты ненормальная или кто?

— А что такое?

— Как он одет?!

— Это ты на шорты намекаешь? Ну, знаете ли! Я еще должна за его гардеробом следить! И вообще! Иди к нему и объясняйся по этому поводу сам! А то, если я попрошу уважаемого мэтра снять шорты, он может меня правильно понять…

Дальнейшее развитие конфликта я не наблюдала, но на открытие семинара московская знаменитость явилась именно в белых шортах. Живописная была пара: он — весь этакий вот, а рядом — инструктор обкома в душном костюме и при галстуке.

Перед началом сверили списки участников семинара. Возле двух имен прочерки. Нет Санечки… Нет Санечки… Беспокойство укусило мое сердце.

И нет еще одного человека. Инна Инина. Это еще кто? Я ее не знаю. Стоп. Фамилию я внесла в список с подачи Дара. Талантливый поэт, как он сказал. Адрес? Надо же, всего два квартала от здания обкома. Да я сейчас сбегаю!

Бегом, бегом, по пятнистой тени от листвы платанов, по осыпавшимся оранжевым колокольцам неведомой мне лианы, заполонившей балконы домов на тихой улочке. Бегом, бегом, сквозь пахнущий кошками подъезд, бегом, бегом, на пятый этаж по темной лестнице, ступеньки которой давно нуждаются в услугах дантиста.

Над дерматиновой дверью висит на проводах звонок, вырванный из бетонного гнезда. Я пытаюсь позвонить, потом просто стучу в косяк двери. Щелкают по линолеуму каблучки, распахивается дверь, и… Я слепо щурю глаза. Передо мной стоит Женщина Рыжее Лето…

Я лепечу что-то. «Простите великодушно… Инна Инина… семинар… приглашение…» Она долго молчит.