Полисексуал

Но самым удачным открытием, по крайней мере, в деле осво-ения новых помещений, оказались бани. В Тбилиси было много домов старой постройки, лишённых ванны или душа, и люди це-лыми семьями ходили в бани. Нет, не в общие для обоих полов, наподобие немецких, а обычные «номера», начиная от скром-ных душевых и кончая шикарными «люксами». Вы бывали когда-нибудь в банном номере «люкс» с широченными ваннами, мяг-кой мебелью, плюшевыми занавесками, и столами для закуски с выпивкой? Если не были, то вряд ли найдёте теперь такой, если только не в Тбилиси, где возможно сохранилась эта музейная редкость. И, наверное, вы догадываетесь, какие группы населе-ния чаще всего посещали такие номера? Да, вы правы, они са-мые, только богатые. Те же, но бедные, например, как я с Игорем, посещали номера обычные, а чаще – простые помывочные душе-вые, только, разумеется, отдельные, запирающиеся на защёлку.

Там, в номере или душевой мы могли делать всё, что нам забла-горассудится. Мы спокойно могли около часа ходить полностью раздетыми, любуясь и восхищаясь видом красивого и любимо-го человека. Могли, постелив на деревянную решётку махровое полотенце, лечь на него и насладиться нашей любимой пози-цией – лицом друг к другу. А в конце «сеанса», когда Игорь был уже удовлетворён, он помогал и мне избавиться от томления в груди и тяжести в нижней части живота. Помогал, что называется вручную, ибо на большее я сам ему решиться не позволил. А ведь порывы с его стороны были, по крайней мере, к очень полюбив-шемуся ему способу «эскимо». Но когда я представил себе моего большого и мужественного «милого друга», «кумира», за таким, как мне казалось, унизительным для активного партнёра заняти-ем, я ласково, но пресекал его попытки. Почему я делал это – до сих пор не могу понять. Ведь это было бы свидетельством искрен-ности его любви ко мне, того, что всё моё тело, без исключения приятно и соблазнительно для него. Но мне претила даже мысль о подобном акте, она почему-то оскорбляла меня. Я же делал по-добное с удовольствием и видел, насколько это нравится Игорю.

Дома, как я, так и Игорь говорили, что мы ходим на трениров-ки, которые проводятся для любителей боевых искусств по суб-

33

ботам и воскресеньям. А после тренировки, как и положено, при-нимаем душ. Отсюда и полотенца, и другие атрибуты банных дел.

В мае, ещё до поездки в пионерлагерь, мне исполнилось две-надцать лет, а Игорю в сентябре – пятнадцать. Мы оба выгляде-ли постарше своих лет, а Игорь был почти сформировавшимся мужчиной, фигуристым, сильным и красивым. Я же всё ещё вы-глядел этаким красивеньким ангелочком. Хотя и довольно кре-пеньким и спортивным. Товарищи, как мои, так и Игоря, считали нас неразлучными друзьями – поклонниками боевых искусств. Такой симбиоз двух разновозрастных друзей редкостью не был,

никто не мог даже вообразить себе наш с Игорем истинный статус. Ни один из нас не производил впечатления любителя од-нополой любви. Оба мы были достаточно мужественными, за-диристыми, любителями надавать затрещин не понравившимся нам экземплярам. Никакой женственности, особого поведения, жестов, характерных для пассивной компоненты однополой любви (вы всё это часто видите по телевидению, фамилий не называю!) у меня не было. А чтобы заподозрить в этом Игоря и речи не могло быть.

«Мама Катя» души не чаяла в Игоре, привечала его, оставляла нас обедать, и проявляла другие знаки внимания. Заходили мы с Игорем и к моему папе – Станиславу, для друзей Стасику, не Ста-су, как сейчас в России, а по-тбилисски нелепо – Стасику. Так в Москве раньше тараканов называли. Папа был калачом тёртым,

поначалу скабрезно улыбался, глядя на двух друзей. Но мы так натурально вытаращивались на него, что он тут же прятал улыбку

заговаривал с нами серьёзно.

КОНЕЦ ЖЕНСКОЙ ЛЮБВИ

На следующее лето нам снова повезло – нас отправили в тот же пионерлагерь. Игорь сумел настолько завоевать доверие «комсостава» лагеря, что его «выдвинули» даже помощником во-жатого, правда, на общественных началах, то есть без оплаты. Но авторитета у Игоря было хоть отбавляй, а его кулаки и приёмы

34

только усиливали этот авторитет. Вякнуть никто не смел ни по ка-кому поводу, а тем более, по поводу нашей спортивной дружбы.