Политэкономия соцреализма

На что же следует опираться разработчикам нового стиля? В 1934 году ответ на этот вопрос был ясен – на метод социалистического реализма в искусстве. Но что означало применение этого метода к столь деликатной и абстрактной сфере, как «садово–парковая архитектура», еще недавно вообще рассматривавшейся как «обломок старого режима»? Теперь требовалась трактовка ее как чего‑то «социалистического» и «реалистического». Оказывается, «разрешение архитектурного образа парка методами социалистического реализма предполагает раньше всего, что паркостроение – не изолированный вид искусства, а синтез ряда пространственных искусств. При всем большом значении природного архитектурного облика территории, все же следует акцентировать творческое и действенное отношение человека к основной канве (sic! – Е. Д.) парка – природе. Следовательно, архитектурный образ парка не должен слепо следовать за существующими естественными условиями, а должен быть всеми доступными средствами максимально активизирован в направлении основных стоящих перед ним задач. […] Прежде всего очевидно, что в советском парке не может быть отдано предпочтение тому или иному из установившихся в истории паркостроения типов (пейзажный парк, регулярный и т. д.)»[969].

Итак, «прежде всего» ясной становится синтетическая природа нового метода, его гибкость, дающая возможность сочетать новую функциональность со свободой в выборе стилистических средств для ее оформления. Выбор, впрочем, был не велик: «В опыте прошлого особое значение имеют два исторически сложившихся стиля парковой планировки: строго геометрическая планировка – так называемый «французский стиль» и «английский стиль» – парк естественного пейзажа. Не копируя ни одного из этих стилей и не применяя их эклектически, наше паркостроение сумеет использовать каждый из них как прием там, где это будет оправдываться природными условиями и формами парковой работы. Некоторые мероприятия (физкультура, выставки, главные площади и т. д.) логично укладываются в строгой геометрической планировке участков, тогда как другим мероприятиям парков – прогулочные зоны, базы так называемого «тихого отдыха» близки принципы планировки английского ландшафтного парка»[970]. И, конечно, не следовало забывать о собственной традиции: «Раскрытие творческих приемов, которыми безымянные художники из народа добивались исключительной гармонии своих произведений с окружающей природой, обогатит наше паркостроение. Культура резного дерева, своеобразная покраска сооружений, близкая к народному творчеству, и многие другие средства придадут парковой архитектуре Москвы свой колорит, прекрасно сочетающийся с социалистическим содержанием деятельности парков»[971].

В этих рамках можно было развивать одни и «снимать» другие традиции. Скажем, пейзажный парк непригоден для новых функций, поскольку «пейзажные парки прошлого своей организацией пространства и сети дорожек разобщали посетителей, разбивая их на одиночек и все внимание направляя лишь на живописность пейзажа. Сооружения в этих парках носили только декоративный характер, способствуя созданию картины («храм дружбы», руины и т. п.)»[972], тогда как новый парк «культуры и отдыха трудящихся» должен был «коллективизировать» посетителей, обращая их внимание не на живописность пейзажа, а на «сооружения социалистической тематики». Поскольку парк должен поднимать настроение, следовало избегать «затененности и затемненности». Набор же стилистических средств оформления паркового пространства был известен: здесь предписывалась традиционная для сталинской культуры апелляция к античности. Например, «при решении зеленых театров необходимо критически использовать образцы античности с их открытыми гигантскими амфитеатрами вокруг сцены»[973]. Но главное состояло, конечно, в поиске новой гармонии, садовой ансамблевости и включения парка в большой ансамбль города.