Политэкономия XXI века

Кризис экономической науки привел ведущих экономистов к необходимости возвращения к ее основам. На этот феномен обращают внимание Д. Хэкер и П. Пирсон в своей рецензии на книги П. Кругмана «Немедленно покончить с этой депрессией» и Д. Стиглица «Цена неравенства»: «Самая поразительная особенность этих двух книг лауреатов Нобелевской премии состоит в том, что особый упор в них делается на политику. Экономисты традиционно настаивали на главенстве экономических факторов… И лишь в последние годы произошел разворот в сторону политики, объясняющий конкретные экономические проблемы Америки. Такая переориентация возвращает экономику обратно к ее истокам, и она вновь превращается в науку под названием политическая экономия » [1612].

…

Призывая к возвращению к политэкономии, П. Кругман отмечает: «мы не пользуемся имеющимися у нас знаниями, потому что слишком большое количество важных людей — политиков, общественных деятелей, а также широкие массы пишущей и говорящей братии, определяющие традиционный образ мыслей и общепринятую точку зрения — по самым разным причинам предпочитают забыть уроки истории и выводы экономического анализа нескольких поколений. И на смену этих потом и кровью полученным знаниям приходят удобные с идеологической и политической точки зрения предрассудки» [1613].

Бывший главный экономист МВФ С. Джонсон вместе Д. Кваком в своей книге под названием «13 банков…», посвященной кризису 2008 г. в поисках его причин, также делают разворот в сторону политэкономии [1614]. И это возвращение не случайно, поскольку именно политэкономия предлагает системный анализ существующих проблем. С еще большей убедительностью доказывая необходимость обращения к политэкономии, директор аналитического центра Stratfor Дж. Фридман отмечает, «поскольку политика и экономика неразделимы, математика никогда не сможет стать столь мощной прорицательницей, как может показаться… Экономисты с финансистами сосредоточились на цифрах вместо анализа политических последствий этих цифр…». Дж. Фридман призывает вернуться к политэкономии Адама Смита и Давида Рикардо, от которой в 1880-х годах отказались «сторонники школы маржинализма, которые попытались математизировать экономику и освободить ее от политики, сделав отдельной дисциплиной в обществоведении» [1615].

«Мир не является непредсказуемым», — восклицает Дж. Фридман [1616]. И это действительно так, но проблема в том, что за последнее стоетие политэкономия стала, по сути, запрещенной наукой. На смену политэкономии пришла теория «рациональных ожиданий», задача которой свелась к поиску вариантов максимализации позитивных «побудительных мотивов». Она безусловно сыграла свою прогрессивную роль в развитии общества, однако сознательное пренебрежение и даже отрицание политэкономии привело к тому, что человечество оказалось не готово к происходящим изменениям.

К началу XXI в. человечество зашло в тупик развития, о приближении к которому свидетельствует набирающий силу глобальный кризис, грозящий стать последним для современной цивилизации. Если существующие тенденции сохранятся, то человечество ожидает экспоненциальный спад, который, начавшись незаметно, быстро перейдет в фазу обвального падения. Катастрофические изменения могут произойти за время жизни всего одного поколения. Человечество опуститься до уровня средневековья и пойдет по пути дальнейшего медленного затухания. Подобные предчувствия охватывают сегодня ведущих экономистов планеты, например, П. Кругман утверждает: «Мы находимся на грани огромной неизбежной катастрофы» [1617], по словам Д. Сакса: «Грозящая нам опасность беспрецедентна, и человеческие знания, ценности и общественные институты не адекватны этой опасности… Пока человечество отвечает на эту угрозу крайне невнятно, абсурдно и настолько близоруко, что возникает впечатление, будто человечество стремится к смерти » [1618].