Политэкономия XXI века

Англия почувствует наступление перемен 2008 г. с банкротством банка Northern Rock и фактической национализацией (65 % акций) Lloyds Banking Group и (70 %) Royal Bank of Scotland, что спасет их от банкротства, а также с масштабными финансовыми антикризисными мерами. В то время, отмечает Ж. Аттали, «в Лондонском Сити крупные банки решают не производить увольнения по пятницам — это вызывает рост самоубийств в уикенд» [658].

Но это будет только началом — в 2011 г. в столице Англии пройдут массовые митинги протестов «против сокращений», а бывший премьер-министр Великобритании признает дерегулирование своей ошибкой «Мы не понимали, насколько все вещи оказались взаимосвязаны». В свое оправдание Г. Браун заявит: «И я, и вся Британия находилась под постоянным давлением Сити, который обвинял нас в чрезмерном регулировании» [659]. Весной 2011 г. правительственная комиссия по реформированию финансового сектора Великобритании потребует жесткого разграничения инвестиционных и коммерческих подразделений банков.

В августе 2011 г. в бедных районах Лондона начнутся уличные беспорядки, в которых примут участие тысячи человек, громящих магазины, бензозаправки и т. п. Беспорядки перекинутся на другие города, и британской полиции впервые будет разрешено применять пластиковые пули против погромщиков. Будет задержано более 1600 человек. Говоря о причинах этих беспорядков, премьер-министр Д.

Камерон отмечал: «Речь идет не о бедности, а о культуре…, которая прославляет насилие и неуважение к власти, говорит о правах, но не об обязанностях» [660]. Судя по составу участников беспорядков, эта культура, очевидно, находила себе благодатную почву в глубине той социальной пропасти, по которой Великобритания занимает лидирующие позиции в Европе.

Европейцы уже не могут самостоятельно разрешить долговой кризис и все чаще обращают свои призывы к мировому сообществу и мировому лидеру. Так, например, в сентябре 2011 г. президент Европейского банка Жан К. Трише на ежегодной конференции МВФ в Вашингтоне заявит: «Резко возросла угроза стабильности европейской финансовой системы… Мы стоим перед лицом глобального кризиса в области государственных финансов и мы (страны еврозоны) представляем ее эпицентр… Ситуация много раз хуже, чем в 2008 г.». Глава МВФ К. Лагард в декабре 2011 г., выступая в Госдепартаменте США, перейдет уже почти к угрозам: «Государства еврозоны не могут самостоятельно выйти из долгового кризиса, а коллапс европейской финансовой системы нанесет удар по всей мировой экономике» [661] . Уже в следующем — 2012 г. экономика Европы окажется в рецессии, ускоряющийся спад в годовом исчислении составит 0,5 % ВВП. Причем в конце года спад начнется и в двух крупнейших экономических державах региона — Германии и Франции. Немецкий ВВП потеряет 0,6 % впервые с кризисного 2009-го, французский — 0,3 % [662].

В 2012 г. в своей статье под многозначащим названием: «Ограничения могут стать причиной Великой депрессии в Европейском Союзе» генеральный секретарь НАТО Х. Солана заявит: «Мир стоит перед лицом беспрецедентных вызовов. Никогда прежде в современной истории глубокая депрессия не совпадала с глубокими геополитическими потрясениями. Попытка следования узконациональным интересам может привести к всеобщему бедствию». Х. Солана призвал страны Европы к продолжению наращивания долговой нагрузки , заявив, что «увеличение государственного долга не должно демонизироваться», «государственные инвестиции в инфраструктурные проекты приносят выгоду и будущим поколениям, они являются инструментом интеграции между поколениями» [663] … 

Тенденции

После Второй мировой войны развитие человечества шло «не по Марксу». Марксистская теория не предусматривала возникновения при капитализме «общества всеобщего благосостояния». Виновником этого нарушения стал Советский Союз, явившийся моральным оппонентом капитализму. И именно конкуренция двух систем [664] позволила реализовать благоприятные возможности сложившейся экономической конъюнктуры.

Эпоха расцвета «общества всеобщего благосостояния», казалось, будет длиться вечно. И действительно, до конца 1960-х гг. ничего не предвещало беды, мир соревновался в чудесах: германское, испанское, японское и т. п. обеспечивали этим странам невиданное ранее процветание. Впечатляющие результаты были достигнуты за счет реализации стратегии опережающего развития: доля инвестиций в ВВП этих стран в 1,5–2 раза превышала аналогичный показатель США, а темпы роста производительности труда в Германии, Франции и Италии превышали показатели США в 3–4 раза, а Японии — в 6 раз [665]. В Соединенных Штатах драйвером роста выступал бум потребительского кредитования, доля которого к с 1945 по 1965 г. выросла почти в 3,7 раза с 18 до 68 % растущих располагаемых доходов населения [666].