Политическая биография Сталина. Том 2

Сталин, как уже отмечалось выше, обладал богатым опытом внутрипартийных баталий, бесспорно, проявив себя в них умелым стратегом и тактиком. Его тогдашние непосредственные соперники явно недооценивали как реальные, так и потенциальные способности своего оппонента. И подспудно борьба внутри дышавшей уже на ладан «тройки» продолжалась. Здесь хочется воспользоваться словами Щедрина из его бессмертного сочинения для характеристики этого противостояния: «Видимых фактов было мало, но следствия бесчисленны»[84].

Действительно, на политической сцене разыгрывалась одна постановка, а за кулисами — совсем другая. Некоторое представление об этом дает следующий факт. Незадолго до открытия съезда партии в майские праздники 1924 года на своей даче, в тесном кругу Сталин, по свидетельству Томского, весьма грубо осадил Зиновьева, пытавшегося играть первую скрипку в союзе трех: Сталина, Каменева и Зиновьева. Последний, увлекшись лидерством в Коминтерне, не спросясь Сталина, явочным порядком провел его в свои заместители[85]. Сталин при всей своей осторожности счел необходимым поставить Зиновьева на место, поскольку даже чисто формальное назначение генсека заместителем Зиновьева в совершенно ином свете представляло бы реальный расклад сил в триумвирате. Кроме того, Сталин с полным на то основанием полагал, что пост Генерального секретаря ЦК партии неизмеримо выше, чем во многом декоративный и формальный пост председателя Исполкома Коминтерна, который тогда занимал Зиновьев. Видимо, последний мнил себя новым вождем мирового пролетариата в силу занимаемого поста,

XIII съезд партии (май 1924 года). Однако Сталин не форсировал развитие событий и искусственно не приближал процесс неотвратимого распада «тройки». Он проявлял необходимую выдержку и терпение и шел даже на определенные, причем существенные, уступки своим контрагентам. Так, с его согласия основным докладчиком на предстоявшем съезде партии стал Зиновьев, которому был поручен Политический отчет ЦК Сталин же, как и на XII съезде, должен был выступить с Организационным отчетом ЦК. Открывал же съезд вступительной речью третий член «руководящего ядра» — Каменев.

За рамки предмета моего рассмотрения выходит анализ работы XIII съезда партии, поскольку этот вопрос вкратце был освещен в первом томе. Я буду касаться лишь тех его аспектов, которые имеют прямое отношение к Сталину и его позиции по тем или иным важным вопросам. Прежде всего надо подчеркнуть, что он, несомненно, как руководитель секретариата ЦК и непосредственный начальник всех заведующих отделами оказывал непосредственное влияние на выбор контингента делегатов. Делалось это, разумеется, не прямо, а через соответствующие губернские партийные комитеты. Некоторые историки, исходя из этого посыла, склонны считать, что Сталин чуть ли определил состав делегатов съезда, столь важного для его будущей политической карьеры, а фактически для его политического выживания. На мой взгляд, такая точка зрения весьма далека от действительности: обстановка в партии и стране была не такой, чтобы генсек мог по своему усмотрению решать вопрос о выборе того или иного делегата. Хотя его власть и была достаточно велика и постоянно возрастала, но пределы ей ставили сама обстановка в партии, наличие влиятельных группировок внутри руководства, отнюдь не плясавших под дудку Сталина. Словом, не надо путать разные времена и эпохи, и возможности более позднего Сталина распространять на Сталина того периода, о котором сейчас идет речь.

Но показательным моментом отношения делегатов съезда к Сталину можно считать следующий штрих, отмеченный в стенограмме заседаний. Когда председательствующий Каменев предоставил слово для политического доклада Зиновьеву, то в зале, как зафиксировали стенографистки, раздались продолжительные аплодисменты. Когда тот же председательствующий в тот же день, но только вечером, предоставил слово для организационного отчета ЦК Сталину, в зале раздались, как опять бесстрастно зафиксировали стенографистки, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию[86]. Казалось бы, незначительный, вроде бы микроскопический нюанс, но на самом деле он скрывал в себе подлинное отношение делегатов к обеим этим фигурам первого ряда в тогдашней большевистской иерархии. Данный эпизод, конечно, не стоит преувеличивать, но и пренебрегать им также неверно. Он однозначно свидетельствовал о возросшем престиже генсека и определенном настрое делегатов в отношении него. Хотя справедливости ради, следует отметить, что делегаты, как можно судить на основании документов и материалов, еще не были ознакомлены с текстом ленинского завещания.