Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1

На основе приведенной информации читатель, конечно, сможет сделать свои собственные выводы. Лично у меня сложилось убеждение, что работа по определению авторства Сталина в отношении ранних опубликованных произведений была проведена тщательно и компетентными специалистами. Эта работа получила одобрение автора и была, так сказать, авторизована. Для Сталина, стоявшего на вершине власти, не было абсолютно никакого смысла присваивать себе авторство отдельных произведений. Во-первых, в силу того, что они едва ли добавляли ему авторитета как политику или теоретику (они все не были отмечены печатью какой-либо оригинальности, а тем более гениальности). Во-вторых, с известной долей уверенности можно сказать, что Сталин, к тому же обладавший прекрасной памятью, мог отличить написанное им от того, что писали другие. Собственный стиль автор узнает скорее, чем любой эксперт. Все это дает нам право рассматривать опубликованные в собраниях сочинений Сталина произведения как написанные им, принадлежащие его перу. Отдельные сомнения на этот счет, высказываемые некоторыми его биографами, большей частью носят спекулятивный характер малодоказательных гипотез и предположений.

Но вернемся непосредственно к теме нашего повествования.

Пополнению теоретического багажа, выработке более четких классовых позиций, более глубокому осмыслению путей развития революционного движения в России, и в Закавказье в особенности, способствовало и установление Кобой связей с одним из близких к Ленину деятелей партии В. Курнатовским, который в это время приехал в Тифлис для проведения партийной работы. Через него Коба узнал о развернутой ленинской «Искрой» широкой и масштабной работе по строительству партии нового типа как сначала в теоретическом, так и в дальнейшем в практическом плане. Устанавливаются у него контакты и с другими представителями русского революционного движения, которые в то время оказались высланными на Кавказ.

Однако возвратимся к самой революционной деятельности молодого Джугашвили. Здесь мне хотелось бы остановиться на такой ее особенности, как умение вести работу в условиях жесткой слежки, присущей ему склонности к конспирации, важности, которую он придавал тщательной проверке надежности своих товарищей по подпольной деятельности. Думается, нет нужды особо подчеркивать, что эти черты его натуры и, можно сказать, стиля его подхода к людям весьма существенным образом сказались на нем впоследствии, когда он стал руководителем партии и страны.

Уже период его учебы в Тифлисе был отмечен незаурядными способностями умело скрывать свои подлинные взгляды и свою деятельность. Не обладай он этими качествами, он, несомненно, уже в самые первые годы «вылетел» бы из семинарии. Приобщение к подпольной деятельности усилили его склонность к конспирации, стимулировали развитие осторожности и расчетливости, крайней осмотрительности в действиях. Сошлемся на вполне объективные свидетельства. «В жандармском обзоре наблюдения за одним из социал-демократических кружков, руководимых Сталиным, приводится следующая информация: «Иосиф Джугашвили, наблюдатель в физической обсерватории, где и квартирует. По агентурным сведениям, Джугашвили — социал-демократ и ведет сношения с рабочими. Наблюдение показало, что он держит себя весьма осторожно…»[228] Об этом же говорят и свидетельства тех, кто соприкасался с ним по революционной работе. Так, один из них отмечал: «Сталин всегда соблюдал строгую конспирацию. Выходя на улицу, он шел не туда, куда ему надо было, а в противоположную сторону, и приходил к нужному месту окольными путями.»[229] На собраниях Сталин появляется неожиданно, усаживается молча и слушает, пока не берет слово. С ним всегда приходят два-три товарища, и один из них остается у дверей на страже. Сталин не засиживается. Чтобы уйти незаметно для шпиков, нужно много сложных маневров.