Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1

Светлана Аллилуева писала в своей первой книге «Двадцать писем к другу»: «Еще любил он и уважал свою мать. Он говорил, что она была умной женщиной. Он имел ввиду ее душевные качества, а не образование, — она едва умела нацарапать свое имя. Он рассказывал иногда, как она колотила его, когда он был маленьким, как колотила и его отца, любившего выпить. Характер у нее был, очевидно, строгий и решительный, и это восхищало отца. Она рано овдовела и стала еще суровее. У нее было много детей, но все умерли в раннем детстве, — только отец мой выжил. Она была очень набожна и мечтала о том, чтобы ее сын стал священником. Она осталась религиозной до последних своих дней и, когда отец навестил ее, незадолго до ее смерти, сказала ему: «А жаль, что ты таки не стал священником»… Он повторял эти ее слова с восхищением; ему нравилось ее пренебрежение к тому, чего он достиг — к земной славе, к суете…»[91]

Именно мать передала ему некоторые черты своего характера — твердость, чувство собственного достоинства, жизненную стойкость. Опубликованные некоторое время назад письма Сталина и его жены к матери — Е.Г. Джугашвили — позволяют в определенной степени судить об отношении самого Сталина к своей матери. Однако такого рода эпистолярные свидетельства не всегда могут в должной мере отражать подлинную картину их взаимных отношений. Сталин в этих письмах предстает довольно черствым, до удивления лаконичным человеком. Постоянные ссылки на занятость мало что могут объяснить. Писем самой матери нет, хотя косвенно мы можем судить о том, что она постоянно помнила о сыне, беспокоилась о его здоровье. В этом контексте примечательно одно свидетельство, принадлежащее В. Швейцер, жене известного революционера С. Спандаряна, которая вместе с мужем находилась в туруханской ссылке и многократно встречалась там со Сталиным. Вот соответствующее место из ее воспоминаний:

«В холодной, снежной Туруханке каждое письмо, особенно личное, приобретало необычайное значение; оно придавало какой-то особый колорит жизни не только того, кто получал его, но и всей колонии ссыльных. Как-то раз Сталин получил письмо от своей матери из солнечного Кавказа. «Роза души моей!» писала она. Старушка обожала своего единственного сына. Нежно любил Сталин свою мать. Ласковые слова проникли и в нашу холодную комнатушку, запахло цветами… Стало радостно на душе. Сталин засиял от радости и раскатисто засмеялся, повторяя: «Роза души моей!». «Только у нас в Грузии могут так образно выражать свою ласку», — сказал он.

В юношеском возрасте Сталин писал стихи, и когда он их читал, мать от умиления плакала. «Простая женщина моя мать, но с поэтической натурой», рассказывал нам про нее Сталин».[92]

Вообще о взаимоотношениях Сталина с матерью известно немногое. Поэтому приведенный выше эпизод примечателен и в том отношении, что он хотя бы косвенно свидетельствует о том, что между сыном и матерью поддерживалась более или менее регулярная переписка даже во время пребывания Сталина в ссылке. Естественно, рассчитывать, что такого рода переписка каким-то образом сохранилась, учитывая реальные обстоятельства, не приходится. В данном случае нас интересует прежде всего характер их взаимоотношений, особенно в свете распространенных утверждений о якобы черствости и бездушии, которые, мол, проявлял Сталин ко всем без исключения, включая и свою мать.