Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Видимо, я повторяюсь, но не могу еще раз не обратить внимание на тот факт, что Сталин снова и снова вдалбливал в головы своих слушателей (а аудиторией, жадно внимавшей его словам, была буквально вся необъятная Советская страна), что классовая борьба была и остается альфой и омегой всей политической действительности той эпохи.

Об этом он не преминул сказать и в своем докладе: «Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы все более и более затухать, что по мере наших успехов классовый враг становится будто бы все более и более ручным.

Это не только гнилая теория, но и опасная теория, ибо она усыпляет наших людей, заводит их в капкан, а классовому врагу дает возможность оправиться для борьбы с Советской властью.

Наоборот, чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обреченных»[921].

Новым нюансом в докладе вождя была следующая идея — враги всех мастей обычно приурочивают главную свою вредительскую работу не к периоду мирного времени, а к периоду кануна войны или самой войны. Что из этого следует, понять мог каждый. Репрессивная политика, таким образом, выступала как один из важных факторов подготовки страны к неизбежной войне. Здесь необходимо сделать оговорку, что данная мысль Сталина, на первый взгляд, довольно тривиальная, в действительности была в то время актуальной. Думается, что логика в его заявлении была обоснованной, вне зависимости от той общей критической оценки, которую мы даем его репрессивной политике в целом.

Другим важным аспектом, на который в докладе было обращено особое внимание, был вопрос о подготовке кадров, способных заменить те, которые были в наличии. Для пущей убедительности вождь (видимо, подражая Ленину) завел речь о том, что и он, как и другие соратники, находится чуть ли не на пороге ухода с политической арены и ему нужна тоже смена: «Я говорил в докладе, повторяю здесь, что мы, старики, члены Политбюро, скоро отойдем, сойдем со сцены. Это закон природы. И мы бы хотели, чтобы у нас было несколько смен, а для того, чтобы дело организовать, надо теперь же заняться этим, дорогие товарищи, первые секретари обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, и в международные и внутренние дела впутаться как следует, вместе с нами»[922]. Но это было сказано скорее всего для демонстрации своей демократичности и придания большей убедительности постановке вопроса о подборе новых кадров.