Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Проведение новой экономической политики к тому времени принесло свои положительные результаты: в 1925 году продукция крупной промышленности составила три четверти ее довоенного объема, а валовая продукция сельского хозяйства — 112% довоенного уровня[148]. Масштабная и весьма эффективная работа проводилась в сфере народного образования и просвещения (речь шла в первую очередь о ликвидации простой неграмотности), в области культуры и т. д. Я не стану здесь пространно освещать все эти, важные сами по себе вопросы, поскольку в эпицентре моего внимания стоят прежде всего те проблемы, которые помогают раскрыть политическую и государственную деятельность Сталина в этот период. А она, если формулировать в двух словах, сводилась к борьбе. К борьбе, имевшей много видимых и невидимых фронтов.

Одним из ключевых вопросов был вопрос о том, откуда черпать средства на проведение индустриализации страны, подъема научно-технического уровня всех отраслей и без того крайне отсталой промышленности. Внутренние ресурсы были относительно ограниченны, внешние же — в тот период почти недоступны, хотя уже намечались определенные сдвиги в расширении торговых связей (их тормозил отказ Советской России от признания царских долгов, общая сумма которых превышала 7 млрд. золотых рублей). Периодически возникали такие проблемы, как кризис сбыта товаров из-за их недоступности массовому потребителю, затем нехватка этих же самых товаров, но уже из-за того, что промышленность не поспевала за спросом со стороны зажиточной и относительно богатой части сельского населения. Так, в 1923 году серьезные просчеты обернулись кризисом сбыта. На складах осели товары, недоступные из-за высоких цен массовому потребителю, то есть в первую очередь многомиллионному крестьянству. Это был явственный сигнал: ускоренный подъем индустрии нельзя базировать главным образом на основе неэквивалентного обмена с деревней. Но уроки, как говорится, не пошли впрок. Вернее, они оказались не столь поучительны, поскольку не охладили умы тех, кто считал, что индустриализацию страны можно осуществить в основном за счет эксплуатации крестьянства. Один из видных идеологов троцкизма Е.А. Преображенский сухим научным языком сформулировал суть нового закона первоначального социалистического накопления. Этот закон гласил: «Чем более экономически отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или иная страна, переходящая к социалистической организации производства, чем меньше то наследство, которое получает в фонд своего социалистического накопления пролетариат данной страны в момент социальной революции, тем больше социалистическое накопление будет вынуждено опираться на эксплуатацию досоциалистических форм хозяйства»[149].

В дальнейшем в широкий обиход вошло понятие военно-феодальная эксплуатация крестьянства. Этот термин в качестве серьезного аргумента использовал Сталин в борьбе против троцкизма. И был, по своему, безусловно прав. Что, однако, не помешало ему через несколько лет самому прибегнуть к методам, о которых можно сказать, что они были почище, чем просто военно-феодальная эксплуатация крестьянства. (Но об этом пойдет речь в последующих главах). Здесь же я пытаюсь обозначить только пунктирной линией лишь контуры экономических проблем середины 20-х годов. Хозяйственная конъюнктура страны (как в промышленности, так и в сельском хозяйстве) при общем росте характеризовалась всякого рода сбоями — по пословице: хвост вылез, нос увяз, нос вылез — хвост увяз. При этом надо отметить, что хотя и крайне медленными, черепашьими темпами, но все-таки рос уровень материального благосостояния широких слоев населения. Правда, по современным меркам, даже само понятие — «материальное благосостояние» — и использовать как-то неловко: чрезвычайно низким был уровень жизни вообще.