Политическая экология

Дело в том, что при сталинском режиме по всей стране, особенно в лесных районах, осуществлялись очень масштабные лесозаготовки. Никто и не думал об охране природы и о сохранении ее богатств. Сегодня нет ни какой принципиальной необходимости специально изучать и исследовать последствия лагерных лесоразработок для состояния природы России. Последствия этого опыта прекрасно видны из космоса, как, грубо говоря, заросли берёзы посреди кедрача в Сибири и малоценные леса практически по всей Европейской части России. Исключения видны только как большое количество удалённых, труднодоступных древних лесов.

Все остальные леса России создали в свое время ресурсную и финансовую часть сталинской индустриализации. Как ныне эту же роль выполняют нефтяные богатства России, иронично именуемые «нефтяной иглой Правительства России». Разливы нефти вокруг нефтепромыслов и трубопроводов – так же отлично читаются на космоснимках. На месте сведённых ценных лесов сегодня шумят вторичные леса. Они считаются малоценными, особенно в Сибири, но ведь они есть, и они – тоже наше богатство. Они приращивают массу, они в потенциале являются ценным источником сырья для лесобумажной промышленности. Но вот парадокс! Эти леса сегодня не разрабатываются. Хотя сведение этих лесов, как было буквально 50 лет назад, «на нет», и последующее правильное (!) лесовосстановление могло бы стать и важной и эффективной политикой лесопользования. И даже то, что к этим лесам ещё ведут «сталинские» железные дороги, существует какая– никакая инфраструктура, позволяет уверенно говорить об этом. Эти лесные богатства не востребованы на рынке, с них нельзя взять маржу, не организовав переработку непосредственно на территории России, поэтому они просто гниют на корню.

Сведение лесов в чувствительных зонах, т.е вдоль границ, там где самые населённые районы, например, Сибири – вдоль границы с Китаем, или с Европейскими странами – является даже не ущербом окружающей среде… Это в первую очередь ущерб нормальному предпринимательству россиян. Вместо выстраивания сложной технологической системы лесопользования, в которой переработка важнее вырубки, мы имеем дело с простым привычным воровством. Контрабандой леса. Снимается природная рента, в данном случае контрабандная маржа. Речи о нормальном высокотехнологичном бизнесе (а только он по настоящему выгоден в современном мире) – нет. Резюмируем. Лесные богатства России велики, с каждым годом они прирастают в значительно большей степени, чем изводятся как человеком, так и стихийными природными причинами.

Да, биомасса наших лесов каждый год прирастает. Однако, ни вырубаемые, ни расхищаемые, ни прирастаемые леса в Российской Федерации практически не используются. Ни для внутренних, ни для внешних потребностей. Мало того, даже мебель, которой мы, россияне, пользуемся, только частично сделана из натурального российского леса. В основном его перерабатывают на стружку, пропитывая химреагентами. Наша страна, как это ни анекдотично, закупает и использует импортный лес отнюдь не только тропических пород. Ситуация нарочито ненормальная. Таким образом, миф о том, что Россия великая лесная держава и лесам России, в целом, грозит истребление – миф и только миф. Грозит не истребление всех лесов, а сведение чувствительных лесов на очень узких участках и всё это необходимо умножить на абсолютное неиспользование лесов, как важного национального ресурса.

Миф об энергии

Россия, в силу ряда сугубо индивидуальных особенностей, не в состоянии успешно решать программы энергоэффективности. Даже официально, на уровне Правительства РФ, программы энергоэффективности сводятся не просто к замене одних лампочек на другие, а лоббированию одних производителей против других производителей. Причём это абсолютно неприкрытое, публичное лоббирование, поскольку если сравнить стоимость на одну и ту же энергосберегающую лампу в Европейских странах и России, можно чётко увидеть, что разрыв «в разы».

В России в разы дороже энергосберегающие лампы, чем в Европе. Смысл ценовой разницы в том, что в России это высокодоходная продукция. Её невыгодно широко продавать. Её продают в качестве товара, ориентированного на определённую социальную группу. Соответственно подобный товар обязан иметь высокую цену, т.к. продавец стеснён объёмами реализации. Но парадокс не в этом. Дело в том, что когда мы обсуждаем энергоэффективность, доля освещения, тем более бытового освещения пренебрежительно (!) мала, с точки зрения энергозатрат промышленности страны.

Более того, как это не парадоксально, именно включая освещение вечером в домах, население обеспечивает стабильную работу энергосистем: сглаживая резкое падение масштабов промышленного потребления в вечернее и ночное время.

Поэтому, когда обсуждается энергоэффективность страны, должна обсуждаться энергоэффективность промышленности, а не относительно малое бытовое энергопотребление.