Читаем Политическая экономия капитализма в вопросах и ответах полностью

С ускорением технического прогресса и резким сокращением времени между возникновением открытий и изобретений и внедрением их в производство старая практика искусственного торможения развития науки и техники стала угрожать отставанием в совершенствовании и организации производства, ослаблением позиций различных монополий в их конкурентной борьбе. Наиболее преуспевающими, а следовательно, получающими более высокие прибыли являются те монополии, которые быстрее вводят на своих предприятиях новые методы и формы производства, решительно заменяют старую, малопроизводительную технику более совершенной, широко применяют достижения науки. Крупным монополиям, как правило, стало гораздо выгоднее использовать изобретения и усовершенствования, чем держать их под спудом, как они часто делали это раньше. В связи с этим они тратят огромные средства на науку, которые из года в год быстро растут. Так, в США с 1946 по 1955 г. на научно-технические изыскания было затрачено 40 млрд. долл., а в 1956–1965 гг. эти затраты составили 150 млрд. долл., т. е. выросли более чем в 3,5 раза. Только в одном 1970 г. расходы на науку составили 27,3 млрд. долл. Большая часть этих затрат приходится на частные корпорации.

Использование монополиями в своих целях достижений современной науки и техники нисколько не противоречит тенденции к загниванию капитализма. Подавляющая часть затрат на научные исследования и технические усовершенствования направляется монополистическим капиталом и буржуазным государством на создание новейших средств массового уничтожения людей. Выше говорилось о том, какие огромные средства затрачиваются в империалистических странах на военные отрасли производства, на гонку вооружений. Такое однобокое, уродливое и, что весьма важно, чрезвычайно опасное использование результатов научно-технической революции еще раз свидетельствует, что империализм, несмотря на технический прогресс, не может преодолеть тенденцию к загниванию производительных сил.

Особенно наглядно эта тенденция проявляется в огромном разрыве между развитием научно-технической революции в высокоиндустриальных империалистических государствах и технической отсталостью тех стран, которые еще совсем недавно составляли их колониальные тылы. На долю этих стран, где проживает подавляющая часть населения земного шара, приходится немногим более 10% промышленной продукции развитых капиталистических стран. Даже в развитых капиталистических странах научно-техническая революция не охватывает всех отраслей экономики, сохраняются и поныне отсталые, депрессивные районы со старыми отраслями производства.

В ходе осуществления научно-технической революции возникло новое противоречие — противоречие между необычайными возможностями, открываемыми научно-технической революцией, и препятствиями, которые капитализм ставит на пути их использования в интересах всего общества, обращая большую часть открытий науки и техники, огромные материальные и трудовые ресурсы общества на военные цели, расточая национальное богатство.

Практика современного капитализма убедительно подтверждает положение марксизма-ленинизма о том, что техника капитализма с каждым днем все более перерастает общественные условия капиталистического общества. По-иному расценивают научно-техническую революцию буржуазные экономисты. Они пытаются доказать, что результатами технического прогресса в буржуазном обществе одинаково пользуются все классы и группы. Больше того, говорят они, научно-техническая революция ликвидирует различия между классами, стирает грани между капиталистами и рабочими, делает якобы излишней классовую борьбу, ниспровержение господства монополистического капитала.

Действительность же говорит о другом. Капитализм не в состоянии осуществить подлинную научно-техническую революцию в интересах всего общества. В целом капитализм все больше сковывает развитие современных производительных сил. Эксплуатация труда капиталом и непримиримые противоречия между ними не дают возможности выявить и использовать все потенциальные возможности происходящей ныне научно-технической революции. Осуществить эту революцию и использовать ее плоды в интересах всего общества, а не кучки магнатов капитала может только коммунистический строй.

22. В чем проявляется неравномерность экономического и политического развития современного капитализма?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Качели
Качели

Известный политолог Сергей Кургинян в своей новой книге рассматривает феномен так называемой «подковерной политики». Одновременно он разрабатывает аппарат, с помощью которого можно анализировать нетранспарентные («подковерные») политические процессы, и применяет этот аппарат к анализу текущих событий. Автор анализирует самые актуальные события новейшей российской политики. Отставки и назначения, аресты и высказывания, коммерческие проекты и политические эксцессы. При этом актуальность (кто-то скажет «сенсационность») анализируемых событий не заслоняет для него подлинный смысл происходящего. Сергей Кургинян не становится на чью-то сторону, не пытается кого-то демонизировать. Он выступает не как следователь или журналист, а как исследователь элиты. Аппарат теории элит, социология закрытых групп, миропроектная конкуренция, политическая культурология позволяют автору разобраться в происходящем, не опускаясь до «теории заговора» или «войны компроматов».

Сергей Ервандович Кургинян

Политика / Образование и наука