Политическая экономия рантье

4. Количество товара, предназначенного для продажи. Здесь действуют, по Бём-Баверку, следующие причины: a) естественные условия (напр., ограниченное количество земли); b) социальные и правовые отношения (монополии всякого рода); c) «в особенности» же — высота издержек производства. Но эта высота издержек производства не находит себе, как мы видели выше, никакого объяснения в теории Бём-Баверка, так как, с одной стороны, она определяется предельной полезностью продукта, а с другой стороны, она определяет эту последнюю.

5. Субъективная ценность товара для продавцов. Тут у Бёма имеются две формулировки: первая — «непосредственная предельная польза и затем субъективная потребительная ценность, какую имеет один экземпляр в глазах продавца, в большинстве случаев бывают крайне низки»^[233]. Эта формулировка, как мы подробно доказывали выше, не соответствует действительности, так как оценка продаваемых товаров по полезности отсутствует совершенно, т. е. математически равна нулю. С другой стороны, очевидно, что продавцы оценивают свой товар, и оценивают вовсе не «крайне низко». Тут выступает вторая формула Бёма: «Высотою рыночной цены — пишет он в другом месте — какую может получить каждый производитель за свой продукт, определяется высота субъективной (меновой) ценности, какую он придаёт продукту»^[234]. Но эта формулировка теоретически ещё менее состоятельна, так как уже самое понятие субъективной меновой ценности противоречиво: будучи основой для выведения цен, оно эти цены предполагает данными.

6. Субъективная ценность денег для продавцов. «К этому фактору — говорит Бём-Баверк — приложимо в общем всё, что мы говорили выше относительно субъективной ценности денег для покупателей. Только у продавцов ещё чаще, чем у покупателей, наблюдается то явление, что ценность, какую имеют в их глазах деньги, определяется не столько общим имущественным положением их, сколько специальными нуждами в наличных деньгах»^[235]. Здесь следует, таким образом, различать два момента: во-1-х, оценку денег в зависимости от «общего имущественного положения»; она складывается, в свою очередь, из двух факторов: количества денег, имеющегося у их владельца, и товарных цен; во-2-х, оценку денег в зависимости от «специальных нужд», т. е. рыночной конъюнктуры, которая опять-таки есть не что иное, как известное состояние рыночных цен. Таким образом, специфическая природа денег, как меновой ценности, не позволяет объяснить явления денег с точки зрения полезности, и теория Бёма должна неминуемо вертеться в ложном кругу.

«В продолжение всего процесса образования цены — пишет Бём-Баверк — …нет ни одной фазы, нет ни одной черты, которая не сводилась бы, как к своей причине, к размерам субъективных оценок вещи участниками обмена, и потому мы с полным правом можем назвать рыночную цену равнодействующею сталкивающихся на рынке субъективных оценок товара и той вещи, в которой выражается его цена»^[236]. Однако, как мы видели в первой главе, такая точка зрения принципиально недопустима: она игнорирует основной факт общественной связи между индивидуумами, связи, которая дана заранее и которая формирует индивидуальную психику, заполняя её общественным содержанием. Поэтому всякий раз, как теория Бёма берёт индивидуальные мотивы, чтобы из них вывести социальное явление, этот социальный элемент, в более или менее скрытом виде, вводится уже заранее, и все построение становится ложным кругом, сплошной логической ошибкой, которая только по видимости может служить объяснением, в действительности же демонстрирует лишь полную бесплодность новейшей буржуазной теории. В самом деле, при разборе теории цены выяснилось, что из шести «факторов» образования её ни один не получил у Бём-Баверка удовлетворительного объяснения. Теория ценности Бём-Баверка оказалась бессильной объяснить явление цены. Своеобразный фетишизм австрийской школы, который привязывает её сторонникам индивидуалистические шоры и делает невидимыми для них диалектическую связь явлений, те общественные нити, которые тянутся от одного индивидуума к другому и только одни делают из человека «общественное животное», — этот фетишизм убивает в корне всякую возможность познать «структуру современного общества». Разработка этой проблемы по-прежнему остаётся за школой Маркса.

Глава IV. Теория прибыли