Политическая история Первой мировой

Условия толстой «книги мира» оказались потяжелее всей мировой полиграфической продукции той эпохи. Начались сложные взаимные переговоры. Немцы упирались, в Берлине проходили демонстрации, президент Эберт и министр Шейдеман произносили речи с балкона, простирая руки к толпе. «Пусть отсохнут руки прежде, чем они подпишут такой мирный договор», – заклинал Шейдеман.

В Германии на неделю объявили национальный траур.

Но, прежде чем отсохли руки у германских лидеров, наступила суббота, 28 июня 1919 года. В Зеркальном зале Версаля воссел Клемансо под тяжёлым балдахином с лепной золочёной надписью: «Le roi gouverne par lui-meme» («Король управляет по своей воле»).

С лентой через плечо, этот зародыш то ли человека, то ли будущей войны проскрипел: «Впустите немцев!».

Звуки шагов в тишине, а потом вновь голос Клемансо: «Месье, заседание открыто!».

Ещё несколько процеженных сквозь зубы фраз, и немцев подводят к столу, где лежит договор. Доктор Мюллер подписывает его под громы артиллерийского салюта.

«Заседание окончено», – сплёвывает Клемансо.

Немцев уводят. Они, наконец, юридически капитулировали перед «союзными и объединившимися державами»: Соединёнными Штатами Северной Америки, Британской империей, Францией, Италией и Японией, а также примкнувшими к ним Бельгией, Боливией, Бразилией, Китаем, Кубой, Эквадором, Грецией, Гватемалой, Гаити, Геджасом, Гондурасом, Либерией, Никарагуа, Панамой, Перу, Польшей, Португалией, Румынией, Сербо-Хорвато-Словенией, Сиамом, Чехословакией и Уругваем.

Китай Версальский договор по причине уважительной не подписал: прав'a на Шаньдунскую провинцию получил не он, а Япония.

США, Эквадор и Геджас договор подписали, но не ратифицировали, каждый по своим соображениям.

США заключили в 1921 году с Германией отдельный договор, мало чем отличающийся от Версальского, а как там было с Геджасом – не знаю…

Достоверно одно – кровь воинов Самсонова, обеспечивших «чудо на Марне», кровь «Брусиловского» прорыва, обеспечившего последующие «чудеса», как и пот русских мастеровых и крестьян, в зачёт не пошли.

Антанте было не до того – надо было помогать Деникину и Колчаку.

ПО УВЕРЕНИЯМ союзников основу будущей Версальской системы должны были заложить 14 пунктов мирных условий президента Вильсона. Звучали они, как мы знаем, красиво – заокеанскому дядюшке полагалось выглядеть добрым и справедливым. И действительно, куда уж лучше: мир без аннексий, равноправие наций, открытая дипломатия, свобода морей…

Однако немцев обманули – подписанный ими договор ничего общего с посулами Вильсона не имел. В Париже был разыгран последний акт грандиозного спектакля: вначале надо было забросить немцам вильсоновскую «приманку», потом, когда они прекратили воевать, эту приманку вырвали у них с кровью. А чтобы Америка сохранила лицо (точнее, личину) свободолюбца, «разногласия» союзников на Парижской конференции раздувались для публики до размеров непримиримых. Вильсон якобы отстаивал будущие всемирные «братство и дружбу», а роли «бук» отводились другим: отчасти – Ллойд Джорджу и всецело – Клемансо.

В конце концов «мир» вышел таким, что Ленин, глядя на него со стороны, заметил: «Война путём Версальского договора навязала такие условия, что передовые народы оказались на положении колониальной зависимости, нищеты, голода, разорения и бесправности, ибо они на многие поколения договором связаны и поставлены в такие условия, в которых ни один цивилизованный народ не жил. Это неслыханный, грабительский мир, который десятки миллионов людей, и в том числе самых цивилизованных, ставит в положение рабов».

Ленин не преувеличивал – Германия попадала в самое настоящее рабство. Даже Черчилль признал: «Экономические статьи договора были злобны и глупы до такой степени, что становились явно бессмысленными».

При этом исключительно на Германию – и даже не на руководство, а на немецкий народ – единолично возлагалась вся официальная ответственность за войну. Правда, и кайзеру в порядке санкции предъявлялось обвинение в «высшем оскорблении международной морали и священной силы договоров».

Немецкие полководцы Гинденбург, Людендорф, немецкие промышленники Тиссен, Крупп и другие объявлялись военными преступниками. Так-то оно так, но выходило, что Дюпоны, Бэзил-Захаровы, Морганы, Френчи, Тафты, Стимсоны, Рокфеллеры, Гепнеры, Бродские, Рябушинские, Путиловы, Клемансо, Черчилли, Ротшильды, Греи, Сухомлиновы, Барухи, Пуанкаре и Вильсоны были ни при чём…

Да, кайзер в случае победы рассчитывал на крупные аннексии и экономические выгоды. На пангерманских картах желательные границы «Deutsches Kaiserreich» протягивались от Кале до Финского залива и даже захватывали, как вассальную территорию, Англию. Но это был, во-первых, «пивнушный» экстремизм, не подкреплённый ресурсами и реальной государственной политикой. А, во-вторых, немцы, в отличие от Америки, и не прикидывались освободителями европейских народов. Они властно требовали, чтобы с ними считались…