Политическая история Первой мировой

Поразительно! Американец Дауэс вёл в Европе активные переговоры, готовя новую американскую диспозицию для Европы в виде плана, позднее названного его именем, а академик Тарле в апрельском номере «Анналов» за 1924 год утверждал: «Из внеевропейских держав только Соединённые Штаты представляют собой серьёзную величину, но правительство Штатов и главенствующая с выборов 1920 года республиканская партия основным принципом своей внешней политики демонстративно выставляют начало полнейшего невмешательства в европейские дела. Да и удивительно было бы, если бы дело обстояло иначе».

Однако дело обстояло, конечно же, иначе…

Во-первых, Соединённые Штаты представляли собой после Первой мировой войны не «серьёзную», а серьёзнейшую величину.

Во вторых, Соединённые Штаты не просто всё активнее и нахрапистее вмешивались в дела Европы – они были полны решимости чуть ли не единолично вершить отныне её судьбу! И было бы крайне удивительно, если бы это было не так.

Вильсон, хотя и пребывал в параличе, вполне мог обеспечить ратификацию Версальского договора со всеми статьями о Лиге Наций – для этого было достаточно принять ряд непринципиальных поправок сенатора Лоджа. Однако Штатам было выгодней изобразить дело так, что они устраняются-де от Лиги, «где преобладают Англия и Франция».

Ход это был умный: зачем кукловоду выставлять себя на обозрение публики? «Записные» историки изучают архивы, а не мешало бы им познакомиться ещё и с приёмами средневековых мистерий, где раскрашенная деревянная фигурка на ниточках изображала деву Марию (от чего, собственно, и ведёт название театр марионеток). Простодушной публике позволительно следить увлечённо за действием на сцене, но профессионалы видят движение нитей и угадывают движения рук, дёргающих за них…

А вообще-то тогдашнему закулисному руководству мира можно лишь аплодировать: будущее оно планировало уверенной рукой, широко и не мелочась. И особенно хорошо это проявилось в том, как Америка подошла к проблеме колоний. Мандаты на бывшие владения Второго рейха получали все кому ни лень, даже Бельгия и Япония. Последняя получила под мандат Лиги Наций Каролинские, Маршалловы и Марианские острова. И только США не получили ничего!

Почему же?

Что, бедняга дядя Сэм не смог и тут отстоять свои интересы?

Вряд ли… Просто надо было смотреть вперёд. В самóм расцвете колониальной системы таился скорый её закат. Так стоило ли из-за мандатной бумажки порождать раздражение или даже озлобление у будущих экономических рабов Штатов?

Да и почему «будущих»?

И без мандатов Америка получала из голландских колоний на выгодных условиях 86 % сырого каучука, 87 % олова, из Азии – 85 % импорта вольфрама и так далее… Недаром начальник Штаба РККА Б. М. Шапошников в конце двадцатых годов писал: «Всем известны те позиции, кои ныне завоевал в мире Капитал Америки. Они подороже территориальных захватов».

А ЛИГА Наций? А Европа? Велика ли разница! Разве фактическое управление ими не переходило в руки Доллара?

Подсчитано, что с 1920 года за старые долги Европа ежегодно отваливала банкам и частным гражданам Соединённых Штатов 665 миллионов (тогдашних!) долларов в течение около десятка лет. И платили европейцы не золотом (которое к тому времени и так почти всё уже перекочевало за океан), а ценными бумагами предприятий! А такая плата была подороже золотой. В конце концов золото просто брусок металла, а сталелитейный завод – это сталелитейный завод!

Как ни крути, а события развивались по прогнозу Ленина, сделанному в августе 1916 года: «Крупный финансовый капитал одной страны всегда может скупить конкурентов чужой, политически независимой страны. Экономическая «аннексия» вполне осуществима без политической».

Так и выходило!

Фактически после Первой мировой войны Соединённые Штаты получили один общий мандат на управление Европой и миром, что бы там ни утверждали «аналитики» и «историки», не видящие дальше официальных протоколов. А ведь могли бы и вспомнить, что на «мирной» Парижской конференции Клемансо проорал в лицо всем грядущим поколениям «историков»: «К чёрту! Никаких протоколов!».

Совсем без протоколов обойтись, впрочем, не получалось, и в их официальном пакете были зафиксированы немалые претензии к поверженной Германии со стороны торжествующей Франции…

Вначале Франция выдвинула требование к Германии подписать бланкетное, то есть неограниченное, обязательство о покрытии всех убытков, нанесённых войной. Жадности у Клемансо было явно больше, чем ума: он всё ещё думал, что Франция представляет собой в новом мире что-то весомое. Правда, легкомысленного, несмотря на престарелость, галла никто не разубеждал. Зачем?

Для виду и ради психологического давления на немцев с ним согласились, хотя Франция так никогда и не получила того, что запрашивала вначале. К тому же сумма репараций с годами уменьшалась: 226 миллиардов в 1921, позднее – 132 миллиарда, а потом и ещё меньше…