Политическая история Первой мировой

Так или иначе, у Клемансо неуёмно прорывалась традиционная ненависть к немцам, и он был настолько безудержен, что в Германии начались бурные протесты. Неистовствовали угольный «король» Гуто Стиннес и Национальная народная партия промышленника Гугенберга. Англия им сочувствовала, потому что чрезмерное ослабление немцев вело к чрезмерному усилению французов. А надо оно было Ллойд Джорджу?

И всё же британскому Льву пришлось кое в чём галльскому Петуху уступить, даром что после Версаля Британия наложила свою лапу на 60 (!) процентов территории и 70 (!) процентов населения всех колониальных владений в мире! На первый взгляд, подобное «не львиное» поведение было плохо объяснимым, однако за вроде бы «нелогичным» поведением буржуазных политиканов чаще всего стоят принципы не «железной», и даже не «стальной», пушечных кондиций, а «золотой» логики…

Рассмотрим подобную «нелогичную» логику на примере не британских джентльменов с Английского Острова, а немца (точнее, немецкого еврея) Вальтера Ратенау.

Бывший имперский руководитель Военно-сырьевого отдела, а теперь министр хозяйственного восстановления Германии, Ратенау не выражал протестов по поводу пиратских аппетитов Клемансо. Убитый 24 июня 1922 года уже в должности министра иностранных дел, Ратенау, напротив, был деятельным сторонником безоговорочного выполнения версальских обязательств – его за это и убили германские националисты, среди которых был, к слову, Эрнст фон Саломон.

Но почему Ратенау отстаивал принципы ограбления вроде бы своей страны даже ценой жизни?

Политическая ипостась Ратенау известна широко, на Генуэзской конференции 1922 года он подписал Рапалльский договор с СССР, и его убийство террористической организацией «Консул» советская историография объясняла местью за Рапалло. Хотя в кругах, близких к Стиннесу, Ратенау с намного большими основаниями ненавидели за Версаль…

Так ли, иначе, о Ратенау-политике историки вспоминают часто. Реже сообщается, что он был сыном основателя и президентом крупнейшего треста Германии «A.E.G.» («Альгемайне электрицитетс гезельшафт») – Всеобщей компании электричества.

Был Ратенау также теоретиком интернационального «организованного капитализма» и «хозяйственной демократии» (находя, кстати, некоторое сочувствие здесь у Николая Бухарина).

И уж совсем забывают упомянуть, что АЭГ был связан личной унией с крупными банками, со Стальным трестом Тиссена, трубным концерном Маннесмана, концерном Круппа и «другом-врагом» АЭГ – электротрестом Симменса…

Но и это не всё! АЭГ не только имел дочерние общества и представительства в трёх десятках стран, но и был на треть собственностью… ДЭК – «Дженерал электрик компани», крупнейшего электротехнического треста США, контролируемого финансовой группой Моргана.

Формально ДЭК приобрёл 30 % акций АЭГ лишь в 1922 году, но договор о дележе мира был заключён между ними ещё до Первой мировой войны – в 1907 году… И поэтому Ратенау-капиталисту был прямой расчёт игнорировать Ратенау-политика. Чем более грузла в версальском «болоте» Германия, тем больше было у США возможностей усилить свои позиции в германской экономике.

Ратенау был близко связан ещё и с американо-еврейской банковской группой «Кун, Леб и К^о».

Вот в чём были расчёт и выгода.

Та же выгода негласно хмурила тонкие губы Вильсона, и насупившимся бровям Ллойд Джорджа приходилось уступать.

На сцене же гордо, по-петушиному, красовался Клемансо…

При этом можно лишь догадываться, как все трое выглядели на совещаниях в парижской резиденции кавалера ордена Бани и Почётного легиона сэра Бэзила Захарова, поскольку наиболее деликатные вопросы Парижской конференции обсуждались именно там.

Разыграно всё было, господа историки, неглупо. Кто бы и где ни хорохорился, реально в Париже и Версале распоряжался, конечно же, Вильсон, а точнее – банки и монополии США. И могло ли быть после Первой мировой войны, устроенной ради этого, иначе?

Формально оставаясь в стороне – даже Версальский договор не ратифицировала! – Америка предоставляла Клемансо сомнительное право выжать из Германии, отупевшей после краха, максимум. К тому же при этом обеспечивалось сохранение взаимной ненависти немцев и французов, а в немцах возбуждалась жажда реванша…

В конечном счёте солидная толика и «львиной» британской, и «петушиной» французской доли выжатого из Германии попала туда, куда и планировалось – за океан. А побеждённая Германия, экономика которой переходила в немалой мере под контроль Америки, оказывалась не только «дойной коровой», но ещё и «троянским конем» американского капитала в Европе…

Зоологи, классифицируя сей гибрид, с ума бы сошли, однако финансистов он не поражал.

Они сами же его и создали.

ПОСЛЕВОЕННЫХ выгод США получали столько, что изобретённые в конце позапрошлого века арифмометры выходили из строя от перенапряжения. Что там ни говори, а результатов Капитал Америки достиг для первого раза неплохих…