Политическая лингвистика

В других случаях автор предлагает новое объяснение смысла, казалось бы, хорошо известных слов и даже «исправляет» их правописание (прихватизация, дерьмократы и др.), предлагает новое наименование для хорошо известных предметов (милицейская дубинка – демократизатор). Еще один типичный прием – предложение использовать для явления другое наименование, которое, по мнению автора, более точно отражает сущность явления. Так, Геннадий Зюганов в ответ на вопрос об отношении к приватизации заявляет: «Это была не приватизация, а бессовестное разграбление народного достояния кучкой преступников». По мнению другого известного политика: «В России нет политической системы, а есть режим» (Ю. Лужков).

Наконец, нередко наблюдаются случаи, когда в политической речи интерпретируется смысл того или иного текста, в частности закона, который не всегда в полной мере понятен неспециалистам. Так, депутат-коммунист Владимир Плотников разъясняет смысл нового «Земельного кодекса» России и последствия его принятия: «В вопросах распоряжения земельными участками разработчики кодекса сознательно стремятся закрепить приоритет норм гражданского законодательства над земельным. Это приведет к тому, что землю перестанут рассматривать как уникальное явление – природный ресурс и объект, средство производства и территориальный базис, что приведет к бесконтрольному манипулированию земельной собственностью. Главная цель радикалов от экономики – максимально быстро и без проволочек перевести большую часть территории страны в собственность отдельных лиц».

Современная политическая коммуникация отличается сложным переплетением признаков общеупотребительной речи, особого жаргона, официально-деловой и научной речи, а потому не всегда в полной мере понятна рядовым избирателям. Поэтому метаязыковая функция столь характерна для указанного вида речевой деятельности.

6. Фатическая функция связана с установлением и поддержанием контакта между коммуникантами, в этом случае сам факт межличностного общения, взаимные «эмоциональные поглаживания» могут быть важнее, чем содержание беседы. Эта функция наиболее активно проявляется в бытовом общении, но и в политической коммуникации, как и в любой другой, важно, чтобы собеседник настроился на восприятие информации, подготовился к этому и внимательно слушал.

Использование в речи некоторых идеологем нередко является своего рода паролем, сигналом о политических взглядах автора, о его принадлежности к числу «своих» или «чужих». Так, для национально-патриотических сил особенно характерны рассуждения о национальных святынях, поруганных инородцами, о русском духе, о Святой Руси, о православных корнях. Для дискурса либералов типичны фразы о правах человека, об общечеловеческих ценностях, о личных свободах.

Одним из проявлений фатической функции является обращение к собеседнику или аудитории (товарищи, господа, коллеги и др.). Помимо поддержания контакта, подобные обращения предназначены для характеристики речевой ситуации (официальное или бытовое общение) и фиксации социальных и этикетных ролей коммуникантов. Например, в советский период в официальной обстановке при обращении к равноправным гражданам страны основным было обращение «товарищ». Обращение «гражданин» использовалось преимущественно как признак значительного социального неравенства (например, по отношению к преступникам) или сомнений в идеологической надежности собеседника, а обращение «господин» воспринималось как донос. Немногочисленные исключения могли быть вызваны только чрезвычайными обстоятельствами: так, в первой после начала Великой Отечественной войны речи И.В.Сталина прозвучало обращение «Братья и сестры!». В постсоветском политическом дискурсе основным вновь стало обращение «господин», а обращение «товарищ» превратилось в своего рода знак сохранения собеседниками коммунистических убеждений. Некоторые политики последовательно избегают называть собеседников и господами и товарищами, предпочитая такие обращения, как «Уважаемые избиратели!», «Уважаемые депутаты!», а также «Россияне!», «Дорогие коллеги!».