Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905

В начале ХХ в. представление чинов политической полиции о слабости власти всё чаще органично увязывалось с ощущением о надвигающейся революции1033, что означает, в свою очередь, – это был «страх» не идеологического свойства (проигрыш самодержавно-охранительной идеологии), а институционального (развал государственной системы). Говоря другими словами, оппозиционное общественное мнение было важно не столько своими идейно-идеологическими предпочтениями, сколько тем, что исключительная ориентация власти на него лишала государство собственных оснований легитимности. Следствием этого было ощущение институционального одиночества политического сыска в системе отношений «власть – общество», что парадоксальным образом лишало его возможности легитимно действовать от имени той же власти в критических ситуациях. Тема одиночества – один из важных рефренов в делопроизводственной переписке этой государственной структуры начала ХХ в. В 1905 г. этот мотив часто использовался в документах в качестве внутренней объяснительной модели нарастания революционных событий1034, которые первоначально, как известно, вызвали растерянность и отсутствие внятной и однозначной реакции со стороны власти.

Этот вывод ничуть не противоречит неоднократно озвученному в данном исследовании утверждению, что отсутствие юридического признания легального политического пространства было существенной проблемой для Департамента полиции. Деятели политического сыска, в первую очередь его руководящей инстанции, а также отчасти и охранных отделений, были не только психологически готовы к Манифесту 17 октября 1905 г., но и были заинтересованы в легализации политики как таковой – ведь это привело к исчезновению двусмысленности в их работе с разнообразными формами публичной общественной активности; двусмысленности, когда нормативно-правовая база «самодержавного» государства отражала уже не существовавшее положение вещей. Подобные настроения, весьма устойчивые в недрах политического сыска, вероятно, могут объяснить и деятельность начала осени 1905 г. заведующего всей политической частью Департамента полиции П.И. Рачковского (август 1905 – начало 1906 гг.) и близкого к нему петербургского генерал-губернатора Д.Ф. Трепова, когда они стали активными союзниками С.Ю. Витте в вопросе «дарования политических свобод» – шаг, оцененный многими современниками как «интриганство» и «двуличие» и, во всяком случае, непонятый историками, ведь тот же Трепов прославился фразой «патронов не жалеть, холостых залпов не давать»1035.

С момента объявления Манифеста 17 октября 1905 г. в истории политической полиции Российской империи начался новый период, в котором должны были быть выработаны другие правила его взаимоотношений с новой – политической, модерной – реальностью. В этой реальности идеологии, по сути, исчезли (причины этого исчезновения – тема отдельного разговора), отнюдь не случайно с конца 1905 г. в делопроизводственной переписке практически не встретишь упоминаний «либерального». Однако и в новой – политической – реальности политический сыск остался внутренне противоречивой совокупностью ведомств и подразделений, которые имели различное подчинение и чины которых продолжали воспринимать окружающее пространство в разных и зачастую взаимоисключающих мировоззренческих и идейных категориях, что в совокупности мешало построению профессиональной системы политической полиции Российской империи в модерном понимании спецслужб. Говоря другими словами, заметное снижение для управленческо-политической сферы после 17 октября 1905 г. роли «внешнего» идеологического фактора противостояния по линии «самодержавно-реакционная власть – либеральное общество» после легализации в октябре 1905 г. «политики» не привело к полномасштабному институциональному реформированию системы. В контексте проведенного исследования этот вывод важен, скорее, не для темы предпосылок обрушения государственности в 1917 г., а для заключения о том, что идейно-идеологический конфликт между двумя сторонами диалога, исследовавшийся в данной работе в качестве приоритетной проблемы, в действительности, для полноценного развития политической полиции имел меньшее значение, чем ее собственное противоречивое институционально-правовое положение в государственной системе.

Список источников

1. Архивные источники

Государственный архив Российской Федерации

1.1. Ф. 63. Московское охранное отделение при московском градоначальнике

1882. Оп. 2. Д. 602.

1886. Оп. 6. Д. 200.

1903. Оп. 23. Д. 8.

1904. Оп. 24. Д. 5; 31.

1905. Оп. 25. Д. 50.

1.2. Ф. 102. Департамент полиции

1 делопроизводство.

1883. Д. 408.

3 делопроизводство.

1881. Д. 3; 343; 416; 1093; 1567.

1882. Д. 328; 914.

1883. Д. 128; 130; 163; 1012; 1563.

1884. Д. 88. Ч. 6, 30, 31, 33, 35.

1885. Д. 59. Ч. 8, 12, 19, 27, 28, 40, 45, 52; 600.

1886. Д. 93; 761.

1887. Д. 9. Ч. 5, 15, 17, 21, 29, 34, 39, 40, 41, 46, 49.

1888. Д. 1; 89. Ч. 3, 6, 12, 19, 24, 31, 32, 51; 131; 235; 273; 396; 1563.

1889. Оп. 85. Д. 138; 1055.