Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905

Печать – легальный институт, имеющий своей непосредственной целью публичное воздействие на читателей, из всех деятелей политического сыска волновал преимущественно служащих ГЖУ. Так, жандарм писал о «крайне либеральном» выступлении бывшего Вольского уездного предводителя дворянства графа А.Д. Нессельроде в дворянском собрании Саратова: «Я, прежде всего, считаю долгом указать на результаты последнего саратовского губернского дворянского собрания, которое вызвало особенное к себе внимание не только лиц, непосредственно причастных к этому собранию, но и всего российского читающего общества, так как на этом собрании были выдвинуты такие вопросы, которые сделались предметом горячего обсуждения многих органов печати»681. В политическом обзоре Черниговской губернии за 1903 г. было отмечено влияние печати на «публику»: «Связанная условиям цензуры, газета эта («Киевская газета». – Л.У.) выработала свою особую манеру и особый язык и направление ее имеет, безусловно, тлетворный характер, систематически воспитывая в читателе искусным подбором тенденциозных статей и корреспонденций чувство недовольства существующим государственным и общественным строем. … Такая система ведения “Киевской газеты” приносит громадный, не поддающийся оценке вред, поселяя среди читающей публики, в большинстве весьма неустойчивой в своих взглядах, враждебное отношение к правительству, его задачам и современному строю»682.

Таким образом, в политической полиции полагали, что публичность давала «либералам» символический ресурс – презентацию собственных взглядов в обществе (включая представителей власти, местной и центральной). Эта презентация касалась двух базовых моментов: во-первых, интерпретации «законности» в первую очередь в поведении «власти» в том правовом пространстве, в котором «либералам» самим приходилось взаимодействовать с бюрократией (законы, уставы, компетенция власти и органов самоуправления в одних и тех же вопросах и т.д.); а во-вторых, интерпретации интересов «народа» и тех, кто мог, с точки зрения «либералов», легитимно эти интересы представлять. В результате «либералы» создавали собственную публичную модель легитимности, не совпадающую с государственной683.

Чины местных отделений политического сыска часто сообщали в Департамент полиции о критике власти со стороны «либералов» за ее «неправовое» поведение. Так, по донесению начальника Московского охранного отделения, «либералы» в Московском юридическом обществе делали акцент на том, что «существующие пути решения» проблемы «допущения к службе иностранцев… администрацией, не исключая и высшей, есть… чистый произвол, нарушающий правовой порядок»684. «Либералы» Екатеринославской губернии в 1888 г. критиковали Министерство народного просвещения за «незаконные распоряжения»685. «Противозаконным» назвали «либералы» Чернигова закрытие губернатором детского отделения местной библиотеки686.

При этом служащие политической полиции оценивали «либералов» с точки зрения законности. Начальник Полтавского ГЖУ писал о «пререканиях» «либерального» земства с губернатором: «По поводу пререканий губернатора с представителями земства уже не одно дело рассматривалось в Сенате, но почти все недоразумения разрешались согласно с мнением губернатора»687. «Либерал» Екатеринославской губернии, председатель Барлужской уездной управы А.А. Карпов в связи с «неутверждением екатеринославским губернатором дворянина Кисличного гласным уездной управы выразился весьма резко о праве губернатора не утверждать выборных гласных»688. В Полтавской губернии председатель губернской управы Заленский «совершенно отказался признавать в лице губернатора представителя местной власти и дошел до того, что стал самовластно распоряжаться даже лицами, непосредственно подчиненными губернатору»689. В Пермской губернии местное «экономическое общество в первый год своего существования, не разрешив ни одной из задач, намеченных в начале… возмутило общественное спокойствие, поставив на обсуждение общества вопросы общегосударственной важности, представив их при этом в лживой тенденциозной окраске»690. Стремление «либеральной партии» нижегородского земства «по своему усмотрению распоряжаться народным образованием» было расценено руководителем местного ГЖУ как попытка расширить права земства, в то время как «в круг обязанностей земств вообще не входит изыскание мероприятий по вопросам, разрабатываемым правительством»691. Начальник Санкт-Петербургского охранного отделения трактовал разработку «либеральным лагерем» петиции на высочайшее имя «об изменении действующих законов о печати» как стремление вмешаться в законотворческий процесс692. Директор Департамента полиции С.Э. Зволянский полагал, что деятельность ряда земцев-«либералов» в отдельных губерниях (Харьковской, Тверской) была «противозаконной»693, при этом, по его мнению, такого рода деятельность уже выходила за пределы «легальной оппозиции»694.