Политическая преступность

Некоторые женщины принимали, правда, участие в бунтах и политических убийствах, но число их, во-первых, очень мало по сравнению с числом мужчин, а во-вторых, роль их была второстепенной, да и брали они ее на себя по причинам в большей части случаев половым, то есть приставали к делу или изменяли ему, смотря по своим личным отношениям к деятелям той или другой стороны. Вообще, они представляли собой сообщниц не особенно необходимых, как выражаются юристы. Только сильная половая страсть придавала рельефность их деяниям и сделала последние знаменитыми. Так было, например, с проституткой Леонией, которая отрезала себе язык, чтобы не выдать имен заговорщиков против одного тирана; Порция, жена Брута, так же как Пракседа, жена Лабеона, покончила с собой, чтобы не пережить мужа; Марция, возлюбленная Фульвия, любимица Августа, узнав, что он решился на самоубийство, потому что она выдала вверенную ему государственную тайну, умерла раньше его; Аррия, муж которой был приговорен к смерти, зарезалась для того, чтобы убедить его самоубийством избежать наказания, причем произнесла свое знаменитое: «Non dolet» («Не больно»). Елена Маркович совершила покушение на жизнь короля Милана для того, чтобы отомстить за несправедливое осуждение своего мужа.

Домиция, Розамунда, Мария Стюарт, Иоанна Неополитанская, Екатерина II были скорее мужеубийцами, чем цареубийцами, так как совершали свои деяния для того, чтобы понравиться своим возлюбленным или чтобы спасти их – вообще, из-за половой любви.

Правда, число святых или мучениц, путем геройской смерти избегавших позора и оскорблений, подобно св. Пелагии, св. Веронике и нигилисткам, очень велико; но это, как мы увидим, объясняется преобладанием у женщин чувства стыда и стремлением к самопожертвованию, которые у них развиты сильнее, чем у мужчин.

2) Женщины в христианстве. В великом христианском перевороте женщины действительно играли большую роль, хотя ни одна из них не отличалась особенно и не стояла не только на первом, но и на втором плане.

Из списка надгробных эпитафий в римских катакомбах, составленного Де Росси, мы видим, что там похоронено:

Значит, 40 % женщин; цифра громадная по сравнению с другими революциями.

Это объясняется теми условиями, которые создало христианство для восточной женщины.

«Женщины, – говорит Ренан, – вполне естественно должны были стремиться в такую общину, которая особенно заботилась о слабых. Они занимали тогда в обществе шаткое и унизительное положение, в особенности вдовы, которые не были уважаемы и бедствовали, несмотря на покровительство законов. Многие ученые советовали даже не давать религиозного воспитания женщинам. Талмуд ставит на один уровень со скотом болтливую любопытную вдову и девицу, тратящую время на сплетни. А новая религия давала этим бедным, обделенным созданиям почетное и прочное место. Некоторые женщины занимали даже очень важное положение в Церкви, и дома их служили для собраний верующих, а те, которые не имели собственных домов, входили в состав женских духовных орденов или корпораций, заведовавших раздачей милостыни. Учреждения эти, считающиеся позднейшими в христианстве, – конгрегации сестер милосердия или женщин, посвятивших себя молитве, – были, напротив того, самыми первичными его созданиями, основой его силы, полнейшим выражением его духа. Освятить религией и связать правильной дисциплиной женщин, не связанных замужеством, – превосходная и чисто христианская идея. Слово “вдова” сделалось синонимом религиозной женщины, посвятившей себя Богу, – “дьякониссы”. В тех странах, где двадцатичетырехлетняя женщина уже увядает, где нет постепенного перехода от молодости к старости, христианство создало новую жизнь для целой половины рода человеческого, особенно способной к самоотречению.

Время Селевкидов^{53} прославилось распутством женщин. Никогда не бывало и стольких семейных драм, адюльтеров и отравлений. Тогдашние мудрецы смотрели на женщину как на язву в человечестве, как на воплощение бесстыдства и низости, как на злого гения, который занят единственно борьбой со всем, что есть благородного в другом поле. Христианство все это изменило. Находясь в том возрасте, который у нас считается еще молодым, а на Востоке – чуть не старостью, тамошняя женщина, поступавшая некоторым образом в отбросы общества, особенно если она вдова, благодаря христианству могла надеть черную вуаль и поступить в дьякониссы, что делало ее равной самым уважаемым мужчинам и давало почетное положение. Бездетность, столь унижающая восточную женщину, была облагорожена и освящена христианством. Вдова становилась почти на равную ногу с девицей – она делалась камперой, то есть “старицей”, полезной, почитаемой и уважаемой всеми, как мать».