Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

“Звезда”. Ведущими авторами в журналах являются правые попутчики. Отдельные произведения свидетельствуют о дальнейшем сдвиге вправо некоторых из них (Тынянов, Каверин, Воронский). Несомненная ошибка помещение повести Тынянова “Восковая персона” (восковая скульптура Петра I, пугающая всех, как символ продолжения петровской диктатуры). То же следует сказать о романе Каверина “Художник неизвестен”, откровенной апологетике идеалистических принципов художественного творчества, противостоящих, по автору, советской действительности. Политически вредной вещью того же автора является повесть “Пролог”, явно извращающая подлинный характер строительства и работы зерносовхозов. Повесть Воронского “Глаз урагана”, где февральско-октябрьские события 1917 г. и Кронштадта, поданные лирически-размагниченно и пессимистично, сочетаются с банальной историей некой “демонической” женщины. Здесь же в этой пошлой повести выведен и образ Фрунзе…

“30 Дней”. В ряде номеров печатался “Золотой Теленок” Ильфа и Петрова – пасквиль на Советский Союз, где банда жуликов совершенно безнаказанно обделывает свои дела. Дальнейшее печатание этого пасквиля, искажающего советскую действительность, было прекращено Главлитом. Редакция ответила на это помещением на всю страницу портретов авторов и возмутительной статьей Луначарского, где, между прочим, восхваляется сатирическое творчество Замятина. В одном из последних номеров напечатана часть повести Правдухина, где говорится о посылке ленинградским рабочим на ноябрьские праздники акульего мяса…»[529].

Проведенная Главлитом работа не пропала даром. Все указанные в сводке провинившиеся были уволены или получили серьезные взыскания. На заседании Оргбюро ЦК, подготовленном Культпропом (А. Гусев и А. Стецкий), 5 января 1932 г. было принято постановление «О журналах», в котором были даны не только общие оценки и директивы на будущее, но и определены конкретные мероприятия: были сняты с работы главные редакторы следующих журналов: «Красной Нови» (А. Фадеев), «Нового Мира» (В. Полонский), «Звезды» (Белицкий). Журнал «Ленинград» решено было укрепить партийными кадрами; журнал «Пролетарский авангард» прекращал свой выход. Остальным журналам было указано обновить состав редакционных коллегий и организовать покаянные выступления с критикой опубликованных в 1931 г. произведений[530].

Приход к власти в Германии Гитлера заставил руководство СССР предпринять определенные меры по укреплению обороны и безопасности государства. Новая политическая и международная обстановка породила новые обстоятельства, приоткрылись неожиданные факты, подтверждающие подготовку СССР к потенциальной войне[531]. В связи с этим 15 сентября 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассматривает проект постановления «Об усилении охраны военных тайн»[532], что, по сути, положило начало новому этапу в деятельности цензурных органов. В проекте постановления Политбюро говорилось о назначении Б.М. Волина уполномоченным СНК СССР по охране военных тайн в печати, о выделении группы Главлита по военной цензуре в самостоятельный отдел при уполномоченном СНК СССР, о создании таких же отделов в союзных республиках при начальниках республиканских главлитов и о пересмотре персонального состава цензурных работников, имеющих отношение к охране военных тайн (проект был внесен Стецким)[533]. Уже через месяц, 14 октября, это постановление было принято на Оргбюро ЦК, но несколько в иной интерпретации. Пожалуй, только последний, пункт 5-й постановления остался полностью без изменений: «Весь личный состав отделов по охране государственных и военных тайн считать состоящим на действительной военной службе». Во всех остальных пунктах термин «военная» по отношению к цензуре был заменен на «государственная»[534]. Однако это в целом не изменило цель и пафос документа. Общий настрой в учреждениях цензуры стал почти военно-фронтовым. Тем более, что инициаторами воссоздания военной цензуры по образу и подобию таковой времен Гражданской войны стали военачальники. Об этом свидетельствует записка заведующего Культпропотделом ЦК ВКП(б) Стецкого, в которой он, в свою очередь, ссылается на инициативную записку заместителя Наркомвоенмора Тухачевского, поставившего эту проблему перед ЦК[535].