Политические эмоции. Почему любовь важна для справедливости

Но что необходимо для этого нового чувства братства? Проблема установления демократии в Европе, как считает Мадзини, – это проблема не юридического характера, но сердец и умов людей. Необходимые чувства должны возникнуть благодаря реформе образования. (Эта реформа будет еще более эффективной – добавляет он, скорее всего, имея в виду предложение Конта, – если у нас будет возможность создать общеевропейскую «философскую, я бы даже сказал религиозную, организацию», которая бы руководила образованием во всех странах[98].) Сначала братские чувства должны быть закреплены на национальном уровне. Непосредственное космополитичное сочувствие ко всему человечеству, «братство всех, любовь ко всем»[99], является недостижимой целью на сегодняшний день – настолько люди погружены в эгоистичные проекты и местечковую лояльность. Нация, а именно демократическая страна, поддерживающая идею равного человеческого достоинства, – является необходимым посредником между эго одного человека и всем человечеством, ведь мы уже видели, что нация может стать объектом сильных, мотивирующих эмоций. Тогда благодаря развитию правильного патриотизма люди, озабоченные идеей всеобщей любви, могут рассчитывать на формирование основы для подлинно интернационального братства. Мадзини сравнивает патриотизм с лестницей, которая ведет нас к космополитичному идеалу, и с точкой опоры для развития универсальных чувств. В конце концов, нашей целью должны стать абсолютно равные права людей во всех странах; и лучше всего мы можем способствовать достижению этой цели (здесь Мадзини согласен с Кантом), если сосредоточимся на формировании международной организации свободных и равных народов, каждый из которых организован демократическим образом, воодушевлен патриотизмом и движим принципом «прогресс каждого на благо всех»[100]. Национальное чувство, таким образом, станет не только способом достижения всеобщего братства, но одним из главных принципов его существования.

Эти идеи оказались крайне влиятельными, и по всему миру начали появляться национальные и демократические движения. Идеи Мадзини получили широкое признание: люди одержимы эгоизмом; задача построения достойной и стабильной демократии зависит от борьбы с их нарциссизмом и развитием сочувствия. Также было широко признано, что эта новая культура публичных эмоций должна одновременно поддерживать демократию и способствовать стремлению демократических стран к глобальной справедливости и миру. Среди всех подобных предложений, безусловно, наиболее влиятельной оказалась концепция Огюста Конта (1798–1857). Известный философ и социолог (несомненно, его можно назвать основателем самой идеи социологии), Конт оказал влияние на весь мир, во что трудно поверить сегодня, когда его идеями обычно пренебрегают. По степени влияния его, возможно, опережает только Маркс. Интеллектуалы из разных стран, убежденные в том, что человеческий прогресс нуждается в определенном типе гуманистической «гражданской религии», чтобы противостоять эгоизму и алчности, откликнулись на его призыв к созданию новой «духовной власти», «религии человечества», которая смогла бы стать путеводителем к прогрессу через эмоции сочувствия и любви.

Хотя сегодня работы Конта редко фигурируют в программах по философии, при жизни он считался одним из ведущих мыслителей века. Дж. С. Милль ставил Конта в один ряд с Декартом и Лейбницем[101]. Он обладал огромным интеллектуальным авторитетом и практическим влиянием во всем мире. В Британии позитивизм Конта оказался привлекательным для Дж. С. Милля и Дж. Элиот. Зарождающееся в Бразилии республиканское движение вслед за Контом сделало своим национальным девизом «Порядок и прогресс», а в качестве символа на флаге была выбрана женщина, держащая на руках ребенка. Широкое распространение идеи Конта получили в Индии, особенно в Бенгалии; как отмечает историк литературы Джасодхара Багчи «[идеи Конта] были усвоены классовой субъективностью и здравым смыслом элиты»[102]. Поскольку Конт и его европейские последователи, как известно, критиковали идею колониального господства, принятие его концепции было не проявлением покорности, но субверсией, даже несмотря на то что Конт верил в превосходство «белой расы» и отводил ведущую роль народам Европы в своей схеме мировой позитивистской культуры, возглавляемой Францией[103]. В библиотеке Тагора было много работ Конта, которыми индийский мыслитель руководствовался на протяжении всей своей деятельности; особенно явно влияние Конта прослеживается в романе «Дом и мир» (1915) и в более поздней философской работе «Религия человека» (1930), но, как мы увидим, не без глубокой критики со стороны Тагора.