Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Могучую страну победили деньги – основа еще более ужасных тоталитарных режимов. Наши руководители устали жить во имя народа, им захотелось жить так, как живет сам народ, для себя, на пользу своих детей, родных и близких. Они имели всё, но их не устраивало то, что это «всё» было государственным, казенным, которое нельзя было передать своим детям. Когда они не имели ничего, они были в целом искренними революционерами. Когда после революции, двигаясь по революционным ступенькам к вершинам власти, они получили достаток и привилегии, то им захотелось спокойной жизни, хотелось отдохнуть от трудов праведных, свершенных во имя счастья народа. Самим захотелось этого уютного счастья, которое они «создавали» для народа. И ярким показателем того, что советская элита, бывшая когда-то революционной, перестроилась в своем мировоззрении, может служит хрущевское обещание создать коммунизм, т.  е. изобилие всего, еще при жизни тогдашнего поколения советских людей. А что еще нужно для счастья? Оказывается для элиты материального счастья было мало. Во времена Н. С. Хрущева и позже она в отличие от народных масс уже жила, по существу как при коммунизме, т.  е. распоряжаясь всеми материальными благами, которые были доступны на то время. Но представители элиты не могли гарантировать своим детям такую же жизнь в условиях коммунистического достатка. Дети также должны были двигаться по ступеням карьерного роста, и для этого, как и они в свою бытность, напряженно работать. Поэтому счастливая жизнь элиты была ущербной. И наибольшую озабоченность у нее вызывали дети, которые, живя в полном достатке, не очень стремились следовать родительскому примеру бескорыстного служению стране и народу. Революционный порыв, оказывается, не передается по наследственности.

Это ведь неслучайно так получилось, что новая революционная элита, захватившая власть, стала давать деньги на развитие евгеники. Так им хотелось стать кастой руководителей, т.  е. сделать должности управленцев наследственными. И евгеника на их заказ моментально откликнулась – нашла генетические, т.  е. научные основания для претензий новой элиты на власть для себя, своих детей, внуков и т.  д. Но с евгеникой не получилось. Сталин, понимая, кто и для чего взращивал евгенику, запретил ее. Дело в том, что для спокойной жизни себе, своим детям, внукам и т.  д. нужно не казенное имущество и казенные деньги, которые надо каждому лично заработать, но свое имущество и свои деньги. А распоряжались мировыми деньгами на Западе. Поэтому для тех наверху, кто хотел личного счастья и благополучия себе и своим детям, а таковых со временем становилось все больше и больше, нужно было получить разрешение на такую счастливую жизнь со стороны запада. Только запад мог им позволить владеть и распоряжаться мировыми деньгами. Для этого необходимо было демонтировать советскую систему хозяйствования, чтобы можно было встроиться в западную систему экономических отношений. И СССР перестроился на условиях, диктуемых Западом. Что вполне понятно. Не они просятся к нам, а мы к ним.

Из сказанного ясно, что из-за неодолимого желания счастья себе и своим близким, когда это желание охватывает большую часть общества, включая прежде всего элиту, крушение социалистического государства было делом времени.

Другой миф, пришедший к нам с запада, говорит о присущей нашему обществу несвободы, связывая ее с тоталитарной природой государственной власти России – СССР: «Вся история России была историей тоталитарных режимов» (Шноль, 2010, с. 16). Что это пропагандистский миф должно быть понятно, поскольку в нем не расшифровываются ключевые понятия, что такое несвобода и тоталитаризм и как они связаны с реальными свободами в так называемых нетоталитарных государствах.

«Особенно тяжело принимается новое знание в тоталитарном идеологизированном обществе. Это прежде всего относится к обществам с государственной религией. Это было и в дохристианское время – так были приговорены к смерти Анаксагор и Сократ. Так были осуждены-Дж. Бруно и Галилей. В Советском Союзе партийно-государственная тирания была вполне аналогична инквизиции. Но если бы, если бы все можно было «свалить» на государство! Главное препятствие новому знанию имеет в основном психологическую и нравственную природу. Мы сами (как правило!) противимся новому знанию. Противимся, если оно не соответствует нашему образованию и собственному жизненному опыту» (Шноль, 2010, с. 329). Вполне соглашусь, только с новым знанием, которому противились в то время генетики, выступал Т. Д. Лысенко, о чем также будет сказано. Мы можем по тем или иным соображениям противиться новому, но какое это имеет отношение к тем, кто это новое знание создает. Разве ученые имеют власть что либо запрещать. Для этого им надо обратиться к политикам. Тему политики и науки мы затронем в главе 5.