Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Но ведь с проверки опытов О. Б. Лепешинской, если Вы не согласны с ее выводами, и надо было начинать. Тогда критический вывод был бы принципиально иным и он не требовал бы привлечения к рецензии лиц, которые самой проверкой опытов О. Б. Лепешинской не занимались. Критики могли бы ограничиться простой констатацией фактов: проведенные нами проверочные эксперименты не подтверждают данные О. Б. Лепешинской, желточные шары содержат ядра. И тогда не надо было бы насыщать рецензию политическими выпадами против О. Б. Лепешинской, прямо обвинять ее в том, что она из революционера превратилась в реакционера.

В отзыве тогда была бы просто констатация научного факта, а именно, что мы, ленинградские ученые, не подтвердили результатов экспериментов О. Б. Лепешинской. Понятно, что из этого заключения не следует, абсолютная правота ленинградских ученых. Но сама проблема перешла бы в чисто научное русло – в сравнение и обсуждение московских и ленинградских результатов. И если бы при этом были выявлены какие-то методические погрешности в экспериментах О. Б. Лепешинской, то в этом не было бы чего-то такого недопустимого с политической точки зрения. В науке никто не застрахован от ошибок. Но в этом случае сама работа О. Б. Лепешинской уже не расценивалась бы как досадное пятно в истории советской науки. И не было бы трудных годов советской биологии, связанных с именем О. Б. Лепешинской.

1. 4. Московское совещание

Перейдем теперь к московскому совещанию по проблеме живого вещества и развития клеток и попытаемся понять, кто был организатором этой направленной против ленинградцев «научной» сессии, «какие силы – по словам Я. Л. Рапопорта (с. 271) – заставили подлинных ученых (не все среди выступавших были отпетые проходимцы и подонки) сыграть предложенную им позорную роль». «Здесь – продолжил повествование Я. Л. Рапопорт – действовали факторы и психологические, и социально-политические. Психологический заключался в отборе людей уступчивых воле государственных олимпийцев, не могущих ей противостоять, податливых на указания свыше и исполнителей их».

Я. Л. Рапопорт писал свои воспоминания как непосредственный свидетель горьких событий тех лет, которые затронули и его. При всем этом я не могу согласиться с его оценкой московского совещания. Необходимы серьезные доказательства того, что ученых заставили сыграть в этом совещании позорную роль. Я. Л. Рапопорт ([1988] 2003, с.  271–272) считает, что такова была общая политика государства, направленная на создание из общества, существовавшего на основе исторически сложившихся нравственных норм, управляемых «винтиков»: «Вовлечение в заведомо подлую роль было частным случаем системы массового развращения необходимых сталинскому режиму представителей науки, литературы, поэзии, живописи, музыки и др., ликвидации традиционных представлений о благородстве, доброжелательности, мужестве, честности, всего того, что входит в краткое, но емкое слово – совесть. Благодаря этой системе корона гениальности была возложена на вздорную, невежественную голову. Послушные воле организаторов спектакля, все единодушно признали исследования О. Б. Лепешинской доказательными для их революционизирующего значения в науке. Сама она признана великим ученым, что было подтверждено присуждением ей Сталинской премии 1-й степени и избранием в академики Академии медицинских наук. Так была оформлена революция в биологических науках, так завершился акт уже не индивидуального, а коллективного бесстыдства. Это торжество мракобесия произошло в 1950 году, в век атома, космоса и великих открытий в области биологии! “Живое вещество” победило разум».

Я. Л. Рапопорт вполне осознает, что подлинные ученые и навязанная им позорная (подлая) роль понятия несовместимые. Подлинные ученые не могут быть развращены политикой государства, направленной на это. А отсюда вытекает единственная альтернатива. Либо на совещании не было подлинных ученых, либо никакой позорной роли никто им не навязывал. Я склоняюсь к принятию второй альтернативы, но при этом не исключаю случаев, когда власти в своей внутригосударственной политике могли практиковать в том или ином объеме первую альтернативу. Позиция, с которой выступил Я. Л. Рапопорт, мне вполне понятна. Когда многого не знаешь, то поневоле начинаешь упрощать; в голову лезут недобрые мысли, созвучные с трагизмом ситуации.