Политические племена

Возможно, на момент написания этих строк, самым шокирующим является то, что список топ-10 музыкантов, опубликованный в «Билборде», включает в себя только одну певицу и один дуэт людей белого протестантского происхождения (Тейлор Свифт и Двадцать Один пилот). Это возвращает нас к коренному вопросу племенной политики – факту, что каждая группа в Америке чувствует, что она находится под угрозой, независимо от реального положения дел. Хотя это может показаться надуманным, учитывая долговечность расизма в США и учитывая тот факт, что небелые по-прежнему недопредставлены на высшем уровне во многих отраслях – многие белые американцы чувствуют теперь, что в культурном и социальном отношении в их стране господствуют чернокожие и другие меньшинства. Они чувствуют, что их мир поглощает поп-культура, уравнивающая крутизну и мультикультурализм и прославляющая хип-хоп музыку и фильмы вроде «Лунного света» (о чернокожем гее). Нет необходимости. Очевидно, что многие левые клеймят такую точку зрения, указывая на то, что Голливуд по-прежнему очень мужской и очень белый (хэштег «Оскартакойбелый» стал вирусным во время вручения «Оскаров» в 2016 году) и порицали то, что в 2017 году «Грэмми» ушла Адель, а не Бейонсе.

Тем не менее, с точки зрения многих белых американцев - тех, кто думает, что мир «Безумцев» не был обязательно так уж плох – они утратили культурное первенство. Теперь, им кажется, всё, что они видят вокруг себя – телепрограммы, коммерческие радиопередачи, поп-музыка, реклама в метро – на всё это влияет культура меньшинств, и она [масс-культура] во всё большей степени льстит культуре меньшинств.

Американская национальная идентичность больше не определяется исключительно белыми англосаксонскими протестантами, не определяется она и белыми в целом, равно как и любой другой из бесчисленных американских подгрупп. Население Кеннебункпорта, штат Мэн, белое на 97%, конечно, является частью американской идентичности и культуры, но такой же частью американской идентичности и культуры являются кубино-американская Маленькая Гавана в Майами и ирано-американская Маленькая Персия в Лос-Анджелесе. Американский дух принимает любого, родившегося в этой стране, от детей ямайских эмигрантов до внуков вьетнамских иммигрантов, до пра-правнуков еврейских иммигрантов, от потомков пилигримов с «Мэйфлауэра» до потомков рабов.

Американское общество по-прежнему борется с расизмом и положение может ухудшиться, а не улучшиться. Супер-группа не является образцовой группой; она не «пострасова»; в ней может быть высокий уровень насилия и неравенства. Но несомненно то, что Барак Обама, Опра Уинфри и Дерек Джетер – американцы. Конечно, они все символы Америки, её лица. Быть американцем не означает сохранять какую угодно отдельную расовую, этническую или религиозную подгруппу.

В речи 1990 года Рональд Рейган красноречиво выразил экстраординарную широту бытия американца – и как она отличает США от других стран: «…Вы можете жить во Франции, но французом не станете. Вы можете жить в Германии или Италии, но не станете немцем или итальянцем….Но любой человек, из любого угла мира может жить в США и стать американцем….Если мы пойдём в эту толпу и спросим людей в ней об их наследии, о происхождении каждой семьи, представленной здесь, мы, вероятно, услышим названия всех стран Земли, каждого угла мира, каждой расы. Здесь, на этой земле существует братство людей».

К двадцать первому веку, хоть бы и с недостатками и колебаниями, США стали супер-группой – единственной среди всех великих мировых держав.

 

Внешнеполитические последствия

 

Американское положение как супер-группы – именно благодаря своей уникальности – сбивало нас с толку, когда дело доходило до оценки племенной политики в других странах. Мы забывали, насколько необычно одновременно [курсив автора] иметь и исключительно разнородный, полиэтнический состав населения и сильную всеохватную национальную идентичность, способную связать воедино. Ливия, Сирия, Ирак - все они, как и США, являются постколониальными, полиэтническими обществами, но ни в одной из этих стран нет национальной идентичности, хотя бы столь же приблизительно сильной, как у нас.

В таких странах было бы катастрофической ошибкой воображать, что с помощью демократических выборов народ внезапно сплотится вокруг национальной идентичности и преодолеет существовавшие ранее линии этнических, религиозных, сектантских и племенных расколов. Наоборот, в резко разделённых обществах демократия часто гальванизирует групповые конфликты, сплачивая политические движения и партии вокруг более первичных [племенных] идентичностей. Америка совершает эту ошибку снова и снова.