Политические племена

Американская исключительность в обеих своих гранях, как самой отталкивающей, так и самой вдохновляющей, лежит в основе нашей забывчивости о племенных идентичностях, которые значат больше всего для жителей зарубежных стран. Иногда расизм ослепляет нас. Но на самом фундаментальном уровне мы склонны полагать, что другие нации могут так же справиться с [расовым и этническим] разнообразием, как это сделали мы, и что сильная национальная идентичность может обойти более первичные групповые деления.

Этот образ мышления страдает двумя пороками. Во-первых, это наивный взгляд на мир. После того, как в 2011 году возглавляемая Америкой коалиция низложила правительство полковника Каддафи, президент Обама объявил: «…одна вещь ясна – будущее Ливии теперь в руках ливийского народа… Ливийцы будут теми, кто выстроит новую нацию». Но «ливийский народ» состоял из 140 разных племён, и они не объединились, чтобы «построить новую нацию». Наоборот, страна начала медленно сползать в распад и, в итоге, кровавую гражданскую войну. Как позже сказал Обама, «…степень племенного деления в Ливии была более значительной, чем ожидали наши аналитики». В 2016 году командующий американскими войсками в Африке сказал, что Ливия стала рассадником радикализма и «несостоявшимся государством». Обама сам сказал, что «…неспособность спланировать то, что будет после операции» в Ливии было, вероятно, худшей ошибкой его президентства. Если мы намерены исправить положение, сложившееся в нашей внешней политике, нам нужно быть более внимательными к разрушительному потенциалу группового инстинкта за рубежом.

Во-вторых, это наивный взгляд на самих себя. Вера, что другие страны смогут справиться с [расовым и этническим] разнообразием так же, как и Америка, предполагает, что мы справляемся с собственным разнообразием. Но у США нет иммунитета к разрушительным силам политического трайбализма – силам, которые неоднократно разрывали нации на части и превращали наши заморские интервенции в катастрофы.

 

Глава 2. Вьетнам

 

Вьетнам слишком близок к Китаю, слишком далёк от неба. Вьетнамская пословица

 

Мы сбросим американцев в море. Фам Ван Донг, премьер-министр Северного Вьетнама.

 

По словам Генри Киссинджера, «Ни одна война со времён Гражданской войны не обжигала так национальную сознательность как Вьетнамская». Даже когда война расширяла свой масштаб, Ганс Моргентау, один из крупнейших исследователей международных отношений в двадцатом веке, писал: «Мы унизили себя в глазах мира. Что хуже и опаснее, мы унизили себя в собственных глазах, потому что мы предали моральные принципы, идеалы, на которых основана эта страна». Пожалуй, первая проигранная война в американской истории была, цитируя Джорджа Макговерна, «полной, абсолютной катастрофой».

Но и пятьдесят лет спустя остаётся вопрос: как сверхдержава Америка со всей своей грозной военной мощью, проиграла, как говорил президент Линдон Джонсон, «пустяковой крестьянской стране» - или, если точнее, половине этой страны?

Сейчас широко признаётся то, что те, кто принимали решения в Вашингтоне – «лучшие и ярчайшие» Дэвида Хальберстама – упустили из виду силу вьетнамского национализма, вместо этого трактуя события сквозь очки Холодной войны и мировой борьбы между свободой и коммунизмом. Как отметил Томас Фридман, США не смогли «…понять, что ключевой политической драмой Вьетнама была борьба местного националистического движения против колониального правления – а не принятие глобального коммунизма, эту интерпретацию событий мы навязали им».

Но всё же это не полная картина. И сегодня мы не вполне понимаем, что мы сделали настолько не так во Вьетнаме. Вьетнамский национализм сформировал и толкал вперёд тысячелетний этнический [курсив автора.] конфликт, который был гораздо древнее рессентимента против Запада. Главной причиной проигрыша во Вьетнаме было то, что мы не смогли понять этническое измерение вьетнамского национализма. Но чтобы понять этот феномен, нам надо понять саму этничность – её фундамент, её внутреннюю логику и первобытную привлекательность, лежащие в основе политического трайбализма.

 

Племенной инстинкт и этничность

 

В недавнем исследовании детей от четырёх до шести лет случайным образом распределили в красную и синюю команды и попросили надеть футболки соответствующего цвета. Затем им показали отредактированные на компьютере изображения других детей – половина из которых была одета в красные футболки, половина в синие – и спросили об их реакции на этих детей.