Политические тайны Второй мировой

Для решающего прорыва к Москве Хепнером были созданы три ударные группировки. Одну он сосредоточил у дер. Рождествено, юго-западнее Дедовска. Наступая в стык наших 5-й и 16-й армий, она должна была, обойдя Дедовск, ворваться в Москву через Нахабино [580] . Главную надежду Хепнер возлагал на свой левый фланг, где на незначительном участке от Крюково до Красной Поляны сосредотачивалась вторая группировка прорыва в составе двух корпусов, включавших три танковые и три пехотные дивизии. Она должна была, прорвав фронт на правом фланге 16-й армии, войти в Москву через Химки. Третья группировка прорыва готовилась к наступлению вдоль Можайского шоссе и Минской автострады. В резерве у Хепнера имелись 10-я танковая дивизия и 900-я усиленная бригада. Последняя находилась возле Клина и легко направлялась либо к Химкам, либо к Нахабино. Таким образом, готовилась «отчаянная попытка еще раз бросить армии в наступление». [581]

Гитлеровское командование обещало в те дни близкий конец войны и большие трофеи. Между дивизиями истринской группировки развернулось даже соперничество за право первой войти в Москву [582] . Как вспоминал тогдашний командир одного из батальонов 7-й пехотной дивизии вермахта, «предполагалось начать еще одно наступление на Москву… Видимо, слух об этом распространился со скоростью ветра… Кто только не заявился к нам! Представители самых различных родов оружия, рекогносцировочные группы штабов, представители командования корпуса, которых прежде никогда не было видно так близко к переднему краю, старшие офицеры СС со свитой в виде конвойной команды, представители штабов рейхс-комиссаров, зондерфюрер по сельскому хозяйству, управления по вербовке рабочей силы… Каждый явно рассчитывал на то, что здесь, на этом шоссе, ему удастся быть свидетелем события «всемирного значения» – падения Москвы». [583]

Советское командование внимательно следило за ходом событий. Так, Военный совет 16-й армии доносил 4 декабря в штаб фронта: «Всеми видами разведки установлена подготовка противника к переходу в общее наступление с целью окружения войск 16-й армии и выхода к окраинам Москвы. Наиболее опасными направлениями являются фланги армии» [584] . Поступали и другие сообщения идентичного характера. Составив общее представление о подготовке немцев к возобновлению наступления на Москву, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение сорвать этот замысел проведением артиллерийской контрподготовки по исходным позициям войск истринской группировки врага, сосредоточенных в районах Можайского, Волоколамского и Ленинградского шоссе. По распоряжению Сталина, детально отслеживавшего всю обстановку на фронте, для организации артиллерийской подготовки с максимальным эффектом использования всех артиллерийских средств в 16-ю армию 5 декабря прибыли командующий войсками Западного фронта генерал армии Г. Жуков и генерал-майор артиллерии Л. Говоров [585] . Из фронтового резерва в 16-ю армию были срочно направлены четыре дивизиона гвардейских минометов («катюш»), артиллерийский полк и танковая бригада. Еще четыре дивизиона «катюш», семь артиллерийских противотанковых полков, гаубичный полк большой мощности, два пушечно-артиллерийских и три артиллерийских полка прибыли из резерва Ставки [586] . Это позволило создать достаточно сильные артиллерийские группы, который обрушили на врага сильнейший шквал огня.

О том, как выглядела «с той стороны» артиллерийская контрподготовка, проведенная 5 декабря на правом крыле Западного фронта, и каковы были ее результаты, известно, в частности, из немецких мемуаров. Батальон капитана Штейдле, как и другие подразделения 7-й пехотной дивизии, сосредоточенной у Можайского шоссе, готовился к завершающему броску на Москву: «Ранним утром 3 декабря ничто не предвещало катастрофы. Был холодный зимний день… Казалось, что на нашем участке имеются все предпосылки для успешного наступления. Однако через 24 часа все переменилось… Прочесав лес, командиры рот вывели свои взводы для атаки по открытому полю на полтора километра вперед, до окраины крупного населенного пункта, как вдруг внезапно по ним был открыт ураганный огонь. Это последнее наступление моего батальона под Москвой закончилось катастрофой. Почти все офицеры и солдаты погибли. Пехотные и противотанковые орудия, а также саперные взводы, находившиеся на опушке леса в боевой готовности для броска, были полностью уничтожены заградительным огнем. Пятого декабря начались сильные удары с воздуха по тыловым коммуникациям и исходным районам, где до сих пор можно было чувствовать себя в безопасности… Сильным советским боевым группам удалось при поддержке массированного артиллерийского огня прорвать фронт. Захватив пленных, русские исчезли также быстро, как и появились». [587]