Политические тайны Второй мировой

Переход от обороны к наступлению Ставкой был задуман после того, как советское командование окончательно убедилось в неспособности гитлеровской армии осуществить план по окружению Москвы. Первым командующим фронта, представившим в Ставку свои соображения о проведении контрнаступательной операции был генерал армии Г. Жуков, предложения которого были заслушаны Верховным Главнокомандующим в присутствии руководителей Генштаба и окончательно были утверждены Ставкой 1 декабря [593] . Жуков в то время принципиально отличался от всех других командующих фронтами своей активной позицией в отношении к немцам и был убежден, что все их успехи на полях сражений достигнуты не превосходством их тактики и оперативного искусства, а являются следствием грубых просчетов советских генералов в оценке сил и действий врага. Сталин и Жуков в то время были самые близкие единомышленники в ГКО и Генеральном штабе, их объединяла неукротимая вера в силу русского человека и его способность преодолеть тяготы и невзгоды войны. Все в Жукове подчеркивало бескомпромиссную решимость к борьбе, он чувствовал себя непревзойденным военным аналитиком, и, осознавая свое превосходство в этом вопросе, он всегда шел на риски. Готовя войска фронта к контрнаступлению, Жуков, прежде всего, учитывал отсутствие у немцев оперативных резервов, потерю ими ударной силы и усталость немецко-фашистских войск, проблемы материального снабжения войск в условиях суровой зимы, а также то обстоятельство, что главные силы врага – ударные танковые группировки – находились на рубежах, не подготовленных для встречных ударов.

Предложения других командующих фронтами были рассмотрены в эти же дни и, соответственно их роли и задачам, решаемым в контрнаступлении, они были усилены войсками из резерва Ставки. Главную роль в подготавливаемой операции отводилась Западному фронту, которым командовал генерал армии Г. Жуков, к нему поступали основные резервы Ставки. В конце ноября – начале декабря она передала фронту 10-ю армию (8 стрелковых и 3 кавалерийские дивизии), 1-ю Ударную и 20-ю армии (14 стрелковых дивизий и 1 кавалерийская дивизия, 2 танковые бригады, 4 танковых и 11 лыжных батальонов). Кроме того, фронт получил 9 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии, 8 стрелковых и 6 танковых бригад и большое количество специальных частей. [594]

Как известно, общий стратегический план контрнаступления советских войск под Москвой сводился к тому, что «Западный фронт наносил два удара – севернее и южнее Москвы. Основные силы фронта сосредотачивались севернее столицы – на правом крыле, где нависала наибольшая опасность: здесь враг ближе всего подошел к столице, здесь его танковая группа была наиболее ильной» [595] . Тем не менее, конкретный план разгрома северных ударных группировок врага, то есть левого крыла немецкой группы армий «Центр» в истории Московской битвы до конца еще не исследован. Так, принято считать, что замысел операции на правом крыле Западного фронта сводился к тому, чтобы ударами на Клин, Солнечногорск и Истру разгромить клинскую, солнечногорскую и истринскую группировки противника, а в ходе наступления войск Калининского фронта разгромить калининскую группировку врага. Между тем, анализ директив и задач, поставленных перед армиями правого крыла Западного и левого крыла Калининского фронтов, тщательное изучение оперативных документов и военных карт, как советских, так и немецких, позволяют установить, что целью разгрома левого крыла группы армий «Центр» советским командованием были спланированы и осуществлены три последовательных фланговых удара, которые, создавая противнику угрозу окружения, как раз и обеспечили в ходе их выполнения его разгром.