Политический дневник

Когда случился налет 23.11., мы провели его в бомбоубежище моего разрушенного дома. Налет показался нам не столь сильным, каким был на самом деле. После отбоя тревоги: все небо огненно – красное, но такое случалось и раньше при больших пожарах. Я с женой и ребенком поехал из Далема в гостиницу Кайзерхоф, где мы ночевали. Уже на Хубертусбургераллее были видны многочисленные пожары, перед Кёнигсаллее слева и справа догорающие здания. На Курфюрстендамм сначала темнота, но затем и здесь мы увидели огонь и опустошение. Из Гедехтнискирхе вырывались языки пламени, вокруг все пылало. Мы не рискнули свернуть на Будапештер[штрассе], где полыхал зоопарк, а поехали по Тауэнциенштр[ассе], затем по Нюрнбергер[штрассе]. Проезда нет: снопы искр и густой дым. Свернули на Курфюрстенштрассе. Почти ничего не видно, многократно ударялись о бордюры. На улицах в темноте людские массы. Но: [ведут себя] совершенно спокойно. Когда нам пришлось нажать на клаксон, нас пропустили как обычно. По какой – то улице ([1115]) мы добрались до Корнелиусбрюке, справа и слева огромные языки пламени и снопы искр из горящих как факелы домов. Проезд по Тиргартенштрассе невозможен: нагромождение ветвей и стволов деревьев перекрывает дорогу. Хофегераллее тоже вся разворочена, но нам удается проехать. На Гроссе Штерн пылает автобус. На Шарлоттенбургершоссе дикая мешанина [из] маскировочных конструкций, в нескольких местах воронки от взрывов. И здесь струятся людские массы. Бранденбургские ворота не пострадали. Парижское, сразу за ним английское посольство в огне. Старая Рейхсканцелярия, здание Берлинского конгресса: горят крыши. Наконец, мы добираемся до гостиницы Кайзерхоф. Напротив – сражение за Министерство транспорта. Снова и снова вырываются языки пламени, снова поднимается плотное облако, когда на них льется вода. Слева все усиливающаяся буря сдувает сажу с невидимого нами пепелища Министерства финансов.

Телефонную связь гостиница мне не предоставила. Около часа является Штельрехт. Весь в саже, обгорелый, в стальном шлеме и форме противовоздушной обороны. Мое партийное ведомство выгорело сверху донизу. Из пострадавших соседних домов через окна все время забрасывало снопы огня. Как ни старались берлинцы и берлинки, они ничем не смогли помочь. Красивого, лишь в 1940 году достроенного здания больше нет. Выдержал лишь подвал. Кое-что удалось в нем спасти. Сражение за здание напротив оказалось напрасным: на фоне ярко – огненного неба Министерство транспорта догорает.

Раздается новый сигнал тревоги. Я представляю себе, что сейчас должно твориться на берлинских улицах и в подвалах. Сотни тысяч людей, оставшихся без крыши над головой, подвалы переполнены, и они отчаянно пытаются хоть как – то найти безопасное место для детей. К счастью, новой бомбардировки не последовало, скоро прозвучал отбой тревоги.

На следующее утро Берлин все еще горит. Неба не видно, толстый слой копоти покрывает дома и, размокнув, лежит на улицах. Я еду в свое ведомство. Развалины. Среди дымящихся обломков торчат провалившиеся вниз сейфы. Вход в подвал лишь через узкий люк. На входе, однако, нацарапано: место сбора Гётештр[ассе], 11. – Мы едем туда. Над Бисмаркштрассе сильный ветер гоняет сажу и грязь. Они попадают в глаза, говорить почти невозможно. Женщины с закрытыми полотенцами лицами. И на Гётештр[ассе] много разрушений. Дом напротив горит. В помещении несколько сотрудников. Я даю ряд указаний и сообщаю, где меня искать: министерство на Унтер – ден – Линден. Его за ночь удалось потушить. И здесь десятки зажигательных бомб. Лишь благодаря храбрым действиям удалось спасти историческое здание. От Министерства внутренних дел напротив не осталось почти ничего, по соседству все выгорело. Опасность возникла прежде всего из-за примыкающего сзади здания берлинского кат[олического] епископа. Лишь благодаря отчаянным усилиям и многочисленным насосам удалось остановить пламя, местами уже перекинувшееся к нам. Епископ, его сотрудники и монахини нашли убежище в бункере моего министерства, который в свое время построил советский посол. Помощников среди богомольцев нашлось немного. Один, стоявший у насоса, все время спрашивал, действительно ли пути эвакуации безопасны.

Почти все окна были разбиты, в комнатах грязь, но уборка уже началась и за стекольщиками уже послали. – Из помещений мин[истерства] в других зданиях пострадала треть, в том числе сгорели личные дела сотрудников.