Политический дневник

Р[ейнеке] забрал документы к себе, освободил от должности лицо, о котором шла речь, и теперь зачитал мне все пункты. Человек этот, судя по всему, хвастался повсюду, однако, учитывая интриганскую натуру датчан, можно предположить и злой умысел. – Затем мы обсудили наше будущее сотрудничество, я передал ему два моих последних письма к Герингу. Теперь в моих руках будет сосредоточено руководство всем мировоззренческим воспитанием в вермахте[829]. Я рад этой работе, так как по окончании войны нам надлежит устанавливать мир. Вермахт должен превратиться в острый меч н[ационал] – с[оциалистической] революции и оставаться таковым и далее.

16.9.[19]40

Сегодня Путткаммер[830] и Хайль[831] сообщили о работах в Париже и «юридических» сложностях в отношении конфискованных фондов. Я пообещал по возможности скорее добиться от фюрера принятия решения. Профессор Боймлер сообщает свое мнение о положении дел в континентально – европ[ейских] исследованиях, проводимых профессором Н[икурадзе][832].

За обедом у фюрера сегодня развернулась очень обстоятельная беседа. Замечательный жест – фюрер посадил по правую руку своего водителя, который праздновал сегодня тридцатилетие. Тот был безмерно счастлив. Позже он попросил меня через моего водителя подарить ему мое фото с датой и подписью. Разговор зашел о Серрано Суньере[833]. Я спросил Фрика[834], какое впечатление тот производит. Как я слышал, он воспитывался исключительно в иезуитском духе. Во время гражданской войны в Исп[ании] один фалангист написал мне о том, как его арестовали за то, что нашли у него мои тексты. Фюрер рассмеялся: Ну да, ваши тексты. Я сказал: С Хосе Антонио Примо де Ривера я нашел общий язык: Испания страна католическая, и мы не хотим вмешиваться. Р[ивера] заметил тогда – так – то оно так, однако папа походит на главу масонской ложи, Испания выберет себе собственного папу в Толедо. Я со своей стороны запретил перевод м[оего] произведения на итальянский и испанский – как мне ни было жаль. Фюрер подхватил тему. Всякое кат[олическое] государство должно выбирать своего собственного папу. Злой рок: немецкие императоры всегда стремились навести в церкви «порядок», вместо того чтобы просто инициировать избрание нескольких пап. Едва они помогали папе, который должен был навести порядок, прийти к власти, как тот обводил их вокруг пальца. Им следовало бы поддерживать нескольких пап: чем больше, тем лучше. Церкви всегда ведут себя беспардонно: если их дела в «порядке» и они чувствуют себя в безопасности. И наоборот, они стучатся во все двери, когда появляется конкуренция. (Фюрер еще раз пересказывает сцену ссоры нынешних протестантов из-за причитающихся им выплат). Я заметил, что для того, чтобы занимать такую позицию, нужно определенное неверие, а ведь императоры со всей серьезностью верили в институт церкви. – Фюрер иронизирует по поводу попыток Керрла наводить «порядок» теперь. «Попытки гармонизации» этого нашего министра по делам церкви всюду вызывают лишь сострадательную усмешку. Дело в том, что он все еще «верит» в церковь. Гауляйтер Грейзер[835] сообщает о правовой норме, принятой в Вартегау: конфессии в качестве частных объединений. Фюрер не имеет ничего против того, чтобы в разных гау существовало разное регулирование: какие у нас есть причины для того, чтобы вновь укреплять церковь?

Я сообщил об «опасениях» наших военных юристов во Франции. Ниже приводится соответствующая служебная записка[836].

Альт – Аусзее [837] , 12.10.[19]40

Вот уже три дня я нахожусь здесь и лечу мышцы спины с помощью грязевых обертываний, массажа и солнечного света. Растяжение в области больного места, не могу ступить на левую ногу. Сомневаюсь, что смогу 16–го выступать в Линце.

Читаю много, для внутренней работы стимулов, однако, столь же мало, как и недавно в Гастайне[838], где я вынужден был прервать только что начатое лечение в связи с бомбардировками Берлина и отправился к семье.

Однако хочу сделать кое-какие записи – для будущего.