Политический порядок в меняющихся обществах

Полковник, замышляющий переворот, если он умен, готовит его во многом так же, как лидер большинства в Сенате США готовится к вотированию важного законопроекта: он извлекает выгоду из прошлых услуг, обещает будущие дивиденды, апеллирует к патриотизму и верности, пытается отвлечь внимание оппозиции и расколоть ее, а когда дело подходит к решающему моменту, страхуется на предмет мобилизации и готовности к действию всех своих сторонников. Именно эта тщательная подготовка — кропотливая организация политического большинства — делает переворот безболезненным и бескровным. Сам захват власти может быть делом небольшой группировки, но в норме еще до того, как начинаются действия по захвату власти, она добивается поддержки со стороны значительной части общего числа игроков на политическом поле данного общества. В наиболее успешном варианте жертвы переворота вообще не оказывают никакого сопротивления: как только объявлен переворот, они уже знают, что проиграли, и поспешно направляются в аэропорт. Захват власти в этом смысле представляет собой завершение политической борьбы и регистрацию ее результатов — точно так же, как это происходит в день выборов в демократической стране.

От радикального преторианства к массовому: вето-перевороты и военные как охранители (guardians)

В 1960-е г. ученые потратили немало чернил и времени, обсуждая вопрос о том, играют ли военные в основном прогрессивную или реакционную роль в процессе модернизации. Большинство, кажется, согласно в том, что на Ближнем Востоке военные обычно являлись сторонниками перемен; армия, как писал Халперн, есть «авангард национализма и социальных реформ»; это наиболее сплоченный и дисциплинированный элемент «нового среднего класса», чье воздействие на общество является преимущественно революционным. В отношении Латинской Америки, однако, такого согласия отнюдь не было; факты, логика и статистика убедительно использовались как сторонниками прогрессивности, так и сторонниками консервативности²⁹.

Обе точки зрения верны. Просто для Латинской Америки характерно большее разнообразие ситуаций. За исключением Турции, практически во всех средневосточных преторианских и полупреторианских обществах после Второй мировой войны все еще происходили процессы расширения границ политической активности — от олигархии к среднему классу. Армейские офицеры рекрутируются из рядов среднего класса и выполняют свойственные среднему классу функции в профессионализированной, бюрократической среде. Там, где решение фундаментальных политических проблем требует свержения олигархии и прихода к власти среднего класса, военные неизбежно оказываются на стороне реформ. Это было справедливо и для Латинской Америки. В наиболее развитых латиноамериканских обществах — Аргентине, Чили, Бразилии — военные в начале XX в. были реформаторами. Во время Второй мировой войны и после нее офицеры играли ведущую роль или участвовали в реформаторских движениях среднего класса в Боливии, Сальвадоре, Гватемале, Гондурасе и Венесуэле. В начале 1960-х они стали центром сильного реформаторского движения среднего класса в Перу и играли прогрессивную роль в Эквадоре. Однако в Бразилии и Аргентине в 1950-е и затем в Боливии, Гватемале и Гондурасе в 1960-е роль военных стала более реакционной. Отчетливо прослеживается зависимость этой роли от степени мобилизации в политическую жизнь низших классов.

Частота военных переворотов в Латинской Америке, как показал Хосе Нун, не связана с численностью среднего класса³⁰. Преторианская политика имеет место на всех стадиях социальной мобилизации и роста политической активности. Однако влияние и значимость военного вмешательства в политику зависят от численности среднего класса. В Латинской Америке 1950-х, в тех странах, где средний и высший классы были очень немногочисленны, составляя менее 8% населения (Никарагуа, Гондурас, Доминиканская Республика и Гаити), стиль политики был все еще персоналистским, олигархическим, и военному реформатору из среднего класса еще только предстояло появиться на политической сцене. В тех странах, где средний класс был более многочисленным, составляя 8-15% всего населения, преобладающие группы в среде военных обычно играли в 1930-е и 1940-е гг. роль скорее реформаторскую и модернизаторскую. К таким странам относились Гватемала, Боливия, Сальвадор и Перу. Панама и Парагвай, где высший и средний классы в 1950 г. составляли соответственно 15 и 14%, в некоторых отношениях отклонялись от этой категории. В более крупных и сложноорганизованных обществах, где средний класс составлял от 15 до 36% всего населения, военные либо воздерживались от участия в политике и представляли собой в первую очередь профессиональную группу (Чили, Уругвай, Коста-Рика, Мексика), либо же вмешивались в политику, играя все более консервативную политическую роль (Аргентина, Куба, Венесуэла, Колумбия, Бразилия).