Политический порядок в меняющихся обществах

Захват военными власти путем переворота, целью которого было помешать росту политической активности, приносит политической системе лишь временное облегчение. Единственное, что объединяет группы, участвующие в перевороте, это их стремление пресечь или обратить вспять те тенденции, которые, как они считают, подрывают существующий политический строй. Как только военные оказываются у власти, коалиция участников переворота начинает распадаться. Она может распасться на множество мелких клик, каждая из которых пытается реализовать свои цели. Чаще же она распадается на две больших фракции — радикалов и умеренных, сторонников жесткой и сторонников мягкой линии, «горилл» и «легалистов». Борьба между умеренными и радикалами может касаться многих вопросов, но обычно ключевым становится вопрос о возвращении к власти гражданских политиков. Хунта, приходящая к власти в ходе вето-переворота, всегда обещает быстрый уход и возвращение к нормальному гражданскому управлению. Однако сторонники жесткой линии настаивают на том, чтобы военные оставались у власти и навсегда исключили возвращение к власти тех гражданских групп, которые были устранены в результате переворота, а также на проведении структурных реформ в политической системе. Обычно сторонники жесткой линии — государственники в экономике и авторитаристы в политике. Умеренные, с другой стороны, обычно рассматривают задачи переворота как более ограниченные. После того как неприемлемые политические лидеры устранены с политической сцены и проведены некоторые политические и административные изменения, они склонны считать, что их дело сделано и они могут уйти на политическую периферию. Как и в прорывных переворотах, отмечающих начало политической активности среднего класса, в вето-переворотах тоже первыми к власти приходят умеренные. Их умеренность состоит, однако, не в том, что они готовы идти на компромиссы с существующей олигархией, а в том, что они готовы идти на компромиссы с нарождающимися массовыми движениями. Радикалы, с другой стороны, сопротивляются росту политической активности населения. В прорывном перевороте радикал не идет на компромиссы с олигархией; в вето-перевороте радикал не идет на компромиссы с массами. Один торопит историю; другой пытается ее тормозить.

Противостояние умеренных и радикалов означает, что вето-перевороты, как и прорывные перевороты, часто происходят парами: за первым переворотом следует второй, консолидационный, в ходе которого сторонники жесткой линии пытаются свергнуть умеренных и предотвратить возвращение власти в руки гражданских лиц. В этом случае, однако, меньше вероятность, что консолидационный переворот будет успешным, чем тогда, когда на арену выходит средний класс. К примеру, в Аргентине в 1958 г. и повторно в 1962 г. умеренные военные, желавшие возвращения к власти гражданских политиков, смогли подавить попытки «горилл» помешать этому переходу. В Турции в 1960 и 1961 гг. генерал Гюрсель также сумел подавить попытки консолидационного переворота, предпринятые радикальными полковниками. В Корее после военного переворота 1961 г. развернулась аналогичная борьба между старшими офицерами, склонявшимися к возвращению гражданской власти или к приданию гражданских черт военному правлению, и теми молодыми полковниками, которые настаивали на сохранении власти в руках военных в течение долгого времени для того, чтобы очистить корейскую политическую систему. Осенью 1962 г. генерал Пак выказал желание придать своему правлению гражданскую форму и заявил о намерении баллотироваться в президенты в открытых выборах. Зимой 1963 г. члены военной хунты высказались против этих действий. Со временем, однако, победили умеренные, и выборы были проведены поздней осенью 1963 г. Напротив, в той борьбе, которая началась в Бирме после переворота, произошедшего в марте 1962 г., умеренные потерпели поражение, и главный выразитель их позиции, генерал Аун Гуи, был в феврале 1963 г. выведен из состава правительства как сторонник возвращения гражданской власти.

Главное противоречие, связанное с охранительной ролью армии, коренится в двух основополагающих допущениях: что армия выше политики и что армия должна вмешиваться в политику для предотвращения изменений в политической системе. Охранительная роль армии зиждется на тезисе, что причинами военного вмешательства являются временные и экстраординарные нарушения в работе политической системы. В действительности, однако, эти причины лежат внутри политической системы и являются неизбежным следствием модернизации общества. Их нельзя устранить простым устранением людей. Кроме того, если армия блокирует завоевание власти другой общественной группой, то это ведет к объединению заинтересованных институтов и лиц и к появлению у офицеров смертельного страха перед возмездием, которое обрушится на них, как только они когда-нибудь отменят свое вето. В результате основания для вмешательства сохраняются, и армия оказывается обреченной на то, чтобы все время препятствовать приходу к власти некогда отстраненной группы.