Политический порядок в меняющихся обществах

Идеология охранительства мало меняется от страны к стране. Неудивительно, что наибольшего развития она достигла в Латинской Америке, где широко распространено преторианство и высок уровень политической активности. Как сказал один аргентинский генерал, армии следует вмешиваться в политику для предупреждения «крупных бедствий, угрожающих национальной стабильности и целостности, оставляя в стороне меньшие бедствия, попытки уберечь от которых лишь мешают нам ясно видеть наш долг и исполнять его». Многие латиноамериканские конституции явным или неявным образом признают за армией эту охранительную функцию. Перуанские военные, например, оправдывали свои действия по недопущению апристов к власти следующим пунктом конституции: «В задачу вооруженных сил входит обеспечение в Республике законности, соблюдения Конституции и законов и охрана общественного порядка»³⁸. Можно сказать, что военные в некотором роде принимают на себя функции, аналогичные функциям Верховного суда США: на них лежит ответственность за сохранение политического строя, и они, соответственно, вмешиваются в политику в моменты кризиса или конфликта, чтобы наложить вето на те действия «политических» ветвей власти, которые противоречат основаниям, на которых зиждется данная система. Но помимо этого они озабочены и сохранением собственной институционной целостности и потому характеризуются внутренним разделением на две противостоящих категории, которые руководствуются тем, что можно назвать военными эквивалентами «правового активизма» и «правового невмешательства».

В наибольшей мере и наиболее явственно эта охранительная функция проявилась, вероятно, в бразильской армии. В дни вооруженного свержения императорского строя один из военных интеллектуалов отстаивал то, что он называл «неоспоримым правом вооруженных сил низлагать законную власть… если военные чувствуют, что это дело их чести, или считают это необходимым и уместным для блага страны»³⁹. Эта охранительная функция была в какой-то мере внесена в конституцию 1946 г., где написано, что назначение вооруженных сил состоит в том, чтобы «защищать отечество и гарантировать конституционный строй, а также законность и порядок». Первейшая обязанность армии, таким образом, состояла в том, чтобы охранять общественный мир и бразильскую республиканскую форму правления. Поэтому армия должна быть вне и выше политики. Если армия решает, что республика в опасности, что возникает угроза общественному порядку, то ее долг — вмешаться и восстановить конституционный порядок. После того как это сделано, она обязана устраниться и вернуть власть в руки нормальных (консервативных, представляющих средний класс) гражданских руководителей. «Военные, — говорил президент Кастельо Бранко, — должны быть готовы действовать согласованно, своевременно и к тому, чтобы перед лицом необходимости обеспечить в Бразилии правильность правительственного курса. Необходимость и возможность действия определяются не только стремлением быть опекунами нации, но и сознанием того, что ситуация требует чрезвычайных действий во имя блага нации». Эту доктрину, получившую некогда название «супермиссии», правильнее, вероятно, называть «государственничеством» (civism). В ней отражается та подозрительность, с какой армия относится к персонализму и к сильным, популярным, пришедшим к власти в результате прямого избрания и пользующимся поддержкой масс лидерам, таким, как Жетулиу, Жаниу, Жангу или Жуселину[34]. «Армия не желает никакого перонизма, никакой популярной партии, которая могла бы по своему организационному устройству угрожать доминирующему положению армии как выразителя и защитника национальных интересов»⁴⁰. Таким образом, армия мирится с существованием популярного лидера лишь до той поры, когда он начинает создавать массовую организацию из своих сторонников, которая может позволить ему оспорить роль армии в качестве арбитра в деле определения национальных ценностей.