Политический сыск, борьба с террором. Будни охранного отделения. Воспоминания

Вся эта процедура, возможно, покажется удивительной, так как она противоречит порядкам, существующим в демократических государствах. Но хотелось бы обратить внимание на то, что такая цензура корреспонденции много раздавала возможность российской полиции предотвратить грабежи, убийства и террористические акты. Достоинства этой системы, таким образом, совершенно очевидны, и мне не кажется, что ее недостатки заслуживают серьезного рассмотрения. У законопослушных граждан не было никакого основания бояться почтовой цензуры, так как частными делами она в принципе не занималась.

Конечно же, несмотря на все предосторожности и строжайшую секретность, которая окружала всю систему, революционеры были хорошо осведомлены о ее существовании и старались всеми возможными способами избежать раскрытия своих замыслов. Именно поэтому они часто посылали друг другу совершенно безобидные письма, написанные обычными чернилами, но между строк этого явно невинного сообщения невидимыми чернилами писалось настоящее послание. В таких случаях Охрана оказывалась перед дилеммой: либо проявить невидимый текст или оставить все как есть и доставить адресату письмо непрочитанным. Естественно, сделать видимыми симпатические чернила – задача не очень сложная; все, что надо чаще всего сделать – это протереть бумагу лимонным соком, хлорированной водой или молоком или слабо нагреть. Если, однако, такое секретное послание проявить, то содержащее его письмо уже нельзя отправить. С другой стороны, очень сложно принять решение не читать сообщение, возможно, имеющее огромное политическое значение. Решение этой головоломки нашел капитан Г. Г. Мец, жандармский офицер, прикомандированный к Департаменту полиции. Будучи весьма сообразительным и интеллигентным человеком, к тому же страстным фотографом, он предложил метод дешифровки этих писем фотографическим способом, который не оставлял ни малейшего следа на письме. С этого момента стало возможным читать невидимые сообщения так, что адресаты не догадывались, что их письма прочитаны.

Задача сильно осложнялась, когда нам попадались письма, написанные шифром или тайнописью. Для расшифровки таких посланий существовал специалист, имевший особые способности в этом деле, чье настоящее имя по разным причинам я не хотел бы называть. В дальнейшем поэтому я буду именовать его Незлобиным.

Он имел несомненный талант к угадыванию и восстановлению текста, мог найти ключ к самым сложным шифрам. В Севастополе после небольшого террористического акта во время обыска дома нашли листок бумаги с большим числом цифр и без единой буквы. Когда этот документ пришел в Департамент полиции, я отдал его Незлобину с просьбой немедленно приступить к расшифровке. На следующий день Незлобии позвонил мне и предложил телеграфировать в Севастополь, чтобы оттуда прислали список книг, которые были найдены при обыске. У меня не было, конечно, ни малейшей догадки, зачем это нужно, но я поступил по его желанию и сразу же получил подробный отчет со списком совершенно безобидных книг. Через короткое время Незлобин положил передо мной расшифрованный текст. На мой вопрос он ответил, что ключ к шифру содержала тридцать вторая страница повести Куприна «Поединок». Цифры означали строку и номер буквы на каждой строке этой страницы. Таким образом, каждая пара цифр указывала букву, и текст удалось прочесть. Я восхищался гениальностью или интуицией Незлобина, которая так ярко проявилась в этом деле, и добился для него ордена и денежного вознаграждения.

В другом случае, когда он также должен был расшифровать текст, состоящий из цифр, он поинтересовался у меня, сколько стоит фунт динамита. Я был крайне удивлен и спросил, почему его интересуют подобные вещи. Он скромно ответил, что полагает, что шифр указывает на взрывчатое вещество. На этот раз его снова посетило вдохновение, так как сведения о стоимости динамита действительно привели его к разгадке шифра.

Этот человек обладал удивительным чутьем на все, что должно было вводить в заблуждение, и не однажды, после быстрого просмотра зашифрованного документа, мог сказать, что та или другая строка не нужна и не должна учитываться при дешифровке, или мог сразу же указать на вкрапления не имеющих смысла групп цифр, которые должны были затруднить поиск ключа к шифру.

Кроме того, Департамент полиции для своих депеш пользовался шифром, который было очень трудно раскрыть. Он состоял из двух подвижных шкал, расположенных друг против друга таким образом, что буквы (в алфавитном порядке) соответствовали подвижной шкале цифр, расположенных по особой системе; эти шкалы должны были точно соответствовать друг другу в любой ситуации, чтобы дать возможность прочесть послание, написанное цифрами вместо букв. Так как ключ менялся не просто в каждом сообщении, но и часто несколько раз в одном и том же тексте, расшифровка такого послания была почти невозможна для непосвященных.