Политика

Башкиров был назначен министром внутренних дел президентом Борисом Ельциным и занимает эту должность по настоящее время. По слухам, его дружба с Владимиром Стариновым началась, когда Старинов был генералом и командовал элитной дивизией воздушно-десантных войск, расквартированной в Петропавловске-на-Камчатке. Несмотря на то что Башкиров всегда подчеркивал личную преданность и политическую лояльность по отношению к Старинову, он резко отрицательно относится к его мерам по ускоренной децентрализации экономики и демократическим реформам западного образца.

Через десять минут Нимец закончил чтение досье, распечатал его на принтере, закрыл файл и открыл новый, в котором приводилась подробная информация относительно различных международных филиалов корпорации «Лиан-груп».

***

К полуночи он закончил чтение материалов присланных Нордстремом, и чувство, которое он испытывал, когда читал данные о Башкирове, только усилилось – решение проблемы казалось слишком уж простым, оно так и бросалось в глаза. По какой-то причине это напомнило ему поездку много лет назад в развлекательный парк «Место великих приключений» в Нью-Джерси. Там ты едешь по автомобильным дорогам через джунгли, где обитают дикие животные, однако самые опасные представители фауны находятся за прочной оградой, даже не очень хорошо скрытой.

Смысл посещения парка заключается в том, что у посетителя возникает иллюзия поездки на сафари, в то время как он остается в полной безопасности.

Потирая глаза, Нимец переписал копии файлов на дискеты, затем выключил компьютер и закрыл крышку. Отодвинув назад кресло, он встал, потянулся, повернул шею и пошевелил плечами, затекшими от долгого пребывания в неподвижности. Он испытывал одновременно ощущение усталости и возбуждения и знал, что теперь не сможет уснуть. В файлах скрывалось еще что-то, информация, которая пока ускользала от него, хотя находилась где-то совсем рядом.

Нимец покачал головой. Он испытывал отчаянное желание расслабиться.

Выйдя из кабинета, он пересек широкое пространство гостиной, затем столовую и кухню и остановился у своего личного лифта. Он нажал на кнопку вызова и, когда дверцы кабины открылись, поднялся на верхний этаж своего трехэтажного кондоминиума.

Здесь размещалась зона отдыха и физической подготовки, занимавшая весь этаж, по периметру которой шла беговая дорожка. Зона была разделена на четыре больших помещения: доджо, где он ежедневно занимался упражнениями, которые позволяли поддерживать необходимую форму для боевых единоборств; хорошо оборудованный гимнастический зал с боксерским рингом; стрелковый тир со звуконепроницаемыми стенами и комнату, куда он сейчас направлялся и которая представляла собой точную копию грязной филадельфийской бильярдной, куда он любил ходить в юности, учась игре у лучших мастеров, не говоря уже об отчаянных азартных игроках, способных творить чудеса с бильярдным кием. Среди них его отец не знал себе равных.

Нимец открыл дверь и вошел в бильярдную. Здесь стояли два ряда старинных столов, которыми много лет назад пользовались для чемпионатов, с выщербленными бортами и грубым зеленым сукном – эти столы были воссозданы и представляли собой точную копию тех, на которых играли тогда. Они были выровнены по нивелиру, чтобы малейшая неровность не могла повлиять на точность удара. Здесь же был установлен бар со стойкой для кока-колы, покрытый пластиком, с рядом вращающихся кресел, обитых искусственной кожей из винила. Тут же был музыкальный автомат фирмы «Вурлитцер» с неоновыми трубками и полным набором старых сорокопяток с записями рок-н-ролла. По стенам дешевые лампы источали тусклый свет, едва пробивающийся сквозь старательно сохраненный налет грязи.

Все эти памятные вещи Нимец купил в бесчисленных лавках, торгующих подержанными вещами, и на блошиных рынках, где он отыскал даже настенные откидные календари с голыми красотками, а также плакаты о давно ушедших в прошлое матчах и надписи, запрещающие несовершеннолетним принимать участие в азартных играх.

Единственное, чего здесь недоставало, это всепроникающего букета запахов пота, бриллиантина и табачного дыма, и несмотря на то что Нимец считал, что без этого признака подлинности можно и обойтись, он часто с тоской их вспоминал.