Политика

Потом она спросила у Моше, куда это он пропал. Он сказал, что идет за шампанским. Анджали принялась хохотать, потому что Моше, ну. Такой. Такой милый.

— Просто бродил тут, — сказал он. — Пойду возьму шампанского.

У стойки бара, среди озабоченных мальчиков и девочек, сжимающих в кулачках скрученные в трубочки двадцатифунтовые бумажки,

Моше почувствовал одиночество. Бар был слишком маленьким, чтобы вместить всех желающих. Места не хватило даже небольшому Моше. Вокруг царил Хаос. Моше упорно пробивался к стойке, потому что ему было грустно и одиноко, а грусть и одиночество провоцировали Моше к театральным жестам. Самое дешевое шампанское стоило шестьдесят пять фунтов. Он купил его. Конечно же, он купил его. И прихватил бокал для Верити.

В укромном уголке у эркера, на липких сиденьях из красной кожи, она рассказывала Анджали и ее прекрасной подруге печальную историю своей жизни.

— Мама умерла, — сказала она, — два года назад. Это было так ужасно. Но все стало хорошо, я начала ходить на лечение, ну, к этому доктору, и мне стало лучше. Два года к нему хожу, и мне так спокойно…

Все верно. Жизнь Верити была трагедией. Моше был прав.

4

Тут вечер стал еще хуже. Для Моше.

— Ой, — сказала Верити, — а у меня есть лишняя таблеточка. Можем закинуться. Хотите?

— Даже парочка есть, — сказала она, — отдам по пятере за штучку. — А Моше сказал:

— О нет нет нет нет нет, нет, не стоит. От этого депрессия, плохо потом.

Верити внимательно посмотрела на него.

— Я читал про эксперименты, — сказал он.

Внезапно Моше пожалел, что так жалел Верити.

— А че, давай, — сказала Нана.

— Мож, одну пополам? — спросила она у Анджали.

Потом она повернулась к Верити.

— Точно? — спросила она. — Поделишься?

— Ну, — сказала Верити, — да ради бога.

Нана развернула целлофановую обертку и положила ее на стол, потом аккуратно разломила таблетку на две половинки и положила одну на язык Анджали. Анджали довольно ухмыльнулась, а Нана забросила вторую половинку в свой улыбающийся рот.

Секс, наркотики, рок-н-ролл никогда не были для Моше смыслом жизни.

— Надоб водички, — сказал он. — Я принесу воды, щас принесу.

Он рассказал рисковым девчонкам о коварных происках безнравственных владельцев ночных клубов, которые выключают воду в кранах и продают минералку в маленьких бутылочках по сумасшедшим ценам. Это вопрос жизни и смерти, настаивал он. Рисковые девчонки улыбались.

— Слуште, нельзя пить алкоголь, — сказал он. — Я пойду принесу воды.

Он принес воды. Они пили алкоголь. Они сидели у окна. Нана, рядом с ней Анджали, потом Верити. Моше сидел с самого краю. Он втиснул свою напряженную ягодицу на край сиденья, стараясь не прикасаться к Верити. Ему не хотелось предстать в дурном свете.

По мнению Моше, мир стал слишком чувствительным к прикосновениям. И он снова прав.

Нана и Анджали медленно таяли, сплавляясь в девичью парочку. Нанина голова потихоньку склонялась к лицу Анджали. Она чувствовала себя маленькой девочкой, ей было тепло и уютно. Ее окружал надежный мир.

Анджали такая красивая, думала Нана восторженно, потому что она меня обнимает. Анджали поглаживала ее открытый тугой животик. Нана трепетала от ее движений. Все ее чувства были приглушены. Поэтому, когда они коснулись друг друга носами, потом губами, потом поцеловались, все было естественно, все было хорошо, и Моше сидел рядом, и довольный смотрел на них, болтая о Фрайерн-Барнет. Поэтому Нана могла целоваться со своей лучшей подругой Анджали. Просто поцеловать ее. Нежно-нежно.

5

Неужели Нана только что стала лесбиянкой?

Конечно же, нет.

Это всего лишь поцелуй. Поцеловавшись с девочкой, девочка не становится лесбиянкой. У Наны были причины целовать Анджали, но это были не лесбийские причины.

Главная причина вот в чем. Как я уже говорил, Нане не очень легко давался секс.

Но не становиться же из-за этого лесбиянкой?

Тссс. Нет, Нана не лесбиянка. Но она совершенно не одержима сексом, не зациклена на нем. И поэтому сексуальная зацикленность других людей всегда вызывала в ней интерес. Ее всегда интересовало, как другие люди занимаются сексом. Она хотела узнать, что они чувствуют.

Когда Нана поцеловала Анджали, она не рассчитывала на новое, неизведанное наслаждение. Ей просто было любопытно. Это был несексуальный интерес к сексу. Я понимаю, что тут Нана может показаться вам слишком эгоистичной, слишком поглощенной собой. Это будет очень несправедливо. Вывод об эгоистичности Наны — это вывод сексуального существа. Большинство моих читателей сексуальны, я это понимаю. Но Нана не была сексуальным существом. Она была непорочна.

Это существенная причина.

Тому, что душа Наны оставалась незамутненной, были еще две причины. От экстази она испытывала счастье. Это чувство приглушало ощущение порочности. Вторая причина была в том, что Моше был рядом. Он сидел рядом и болтал. Значит, Моше тоже был счастлив. Если бы Моше не был счастлив, ничего этого бы не было. Потому что тогда это была бы измена. Но какая же это измена, если он все видит?

И Нана поцеловала Анджали. У Анджали были мягкие губы. Нежнее, чем у Моше.