Политика и рынки

Для разработки экономической политики в более сложных областях, чем планирование производства, так же как и для разработки политики в социальной, военной и других сферах, коммунистические страны не предприняли практически ни одной попытки синоптического планирования, несмотря на риторические заверения модели-1. К принятию решений в коммунистической политике приводит процесс политических взаимодействий, как свидетельствуют советские, кубинские и китайские партийные «чистки» в высшем руководстве. Правящая элита не является ни абсолютно стабильной, ни однородной в своих убеждениях относительно того, из чего состоит правильное решение комплексной задачи. Следовательно, она должна заменить анализ и теорию целым рядом взаимодействий, направленных на решение задач. В число этих взаимодействий входят голосование или ведение переговоров с Политбюро; переговоры между партийным, военным руководством и высокопоставленными чиновниками государственных служб; адаптация разработанной партией политики к противодействию протесту интеллигенции и следствиям этого протеста — беспорядкам и идейным конфликтам в массах²⁴.

В масштабных проблемах неведение и неопределенность приводят коммунистические системы, как и полиархические, к бесконечным импровизациям, а не к синоптическому планированию. После Освобождения 1949 года Китай, например, намеревался уничтожить малые частные фермы и заменить их коллективными. В первые годы правления коммунистов руководство пришло к выводу, что по соображениям целесообразности частные семейные фермы нужно оставить как есть. Однако с 1953-го по 1955 год началось движение по организации крестьян в кооперативы сельскохозяйственных производителей «низшего уровня», в ходе которого землю объединяли в общий фонд и вводили единое руководство, хотя дополнительно в распоряжении каждого крестьянина оставался небольшой земельный надел. В 1956—1957 годах при очередном изменении политики крестьян стали организовывать в «развитые» кооперативы, в которых была отменена плата каждому крестьянину за его землю, отчуждаемую в общий фонд. Дополнительные земельные наделы пока оставались в частном владении крестьян. (Однако в 1955 году были закрыты свободные рынки, на которых крестьяне могли продавать продукцию, произведенную ими на своих частных земельных участках. Через год, в 1956 году, свободную торговлю опять разрешили, а частные наделы увеличили.) В 1958 году кооперативы были объединены в коммуны, свободную торговлю ограничили, а частные земельные наделы уничтожили новым законом. В коммунах ввели общественное питание и бесплатное снабжение товарами первой необходимости. К 1959 году, то есть еще через год, бесплатному довольствию и общественному питанию пришел конец. Свободная торговля и частные земельные участки были вновь введены в 1959 году. Несколько позже, в том же году, частную землю опять отобрали. А в 1960 году опять ввели.

Соответственно коммуны уменьшились в среднем до половины своего прежнего размера или даже меньше; они были лишены ранее данного им статуса главной экономической организации в сельском хозяйстве и местной промышленности. Ответственность за производство сельскохозяйственной продукции перешла опять к организациям, равным по размеру представленным ранее «развитым» кооперативам и даже еще более мелким производственным бригадам²⁵.

Подобным же образом СССР вел эксперименты по введению рабочего контроля на производстве и упразднению денег в период «военного коммунизма»; ужаснувшись в 1921 году разрушительным последствиям, которые имел «военный коммунизм» для производства, руководство качнулось в другую сторону — к частичной реставрации «капитализма» в период «новой экономической политики», продлившейся до 1928 года. После НЭПа началась череда пятилеток в промышленности и сельском хозяйстве, просуществовавших с удивительным постоянством вплоть до смерти Сталина в 1953 году. С тех пор политика опять двигалась — в различном темпе и с изменениями в направлении движения — к незначительному увеличению использования рыночной экономики и ослаблению силового контроля, характерного для сталинского периода. В анналах США трудно найти примеры, которые побили бы этот рекорд импровизаций в такой области, как разработка политики.