Политика и совесть

Лучший способ сопротивления тоталитаризму — попросту изгнать его из нашей души, из наших обстоятельств, с нашей земли, из жизни современного человечества. Лучшая помощь всем, кто страдает от тоталитарных режимов, — противостоять злу, которое тоталитарная система воплощает, у которого она черпает свою силу, которое подпитывает ее «авангард». Если такого авангарда нет, если нет экстремистского побега, из которого он может вырасти, системе будет не на что опереться. Возрожденная ответственность людей — самый естественный барьер на пути любой безответственности. Если бы, к примеру, духовный и технический потенциал передовых стран распространялся с подлинной ответственностью, а не только под давлением эгоистической жажды наживы, мы смогли бы предотвратить безответственное превращение его плодов в оружие массового уничтожения. Несомненно, куда больше смысла бороться с причинами, а не просто реагировать на последствия, когда, как правило, единственно возможный ответ столь же аморален. Следовать по этому пути — значит и дальше распространять по миру порок безответственности и тем самым создавать ту самую ядовитую среду, где пышным цветом цветет тоталитаризм.

Я выступаю за «антиполитическую политику», т.е. политику, понимаемую не как технология власти и манипулирования, не как кибернетическая система управления человеческими существами и не как мастерство прагматика, а как один из путей поиска и достижения осмысленной жизни, защиты такой жизни и служения ей. Я выступаю за политику как практическую мораль, как служение истине, как по существу человеческую и измеримую человеческими мерками заботу о наших собратьях. Да, этот подход в нашем мире является крайне непрактичным и с трудом применим к повседневной жизни. Но я не вижу лучшей альтернативы.

V

Когда меня судили, и затем, когда я отбывал свой срок, я на собственном опыте убедился, какое огромное значение и благую силу имеет международная солидарность. Я буду вечно благодарен за все ее проявления. Не думаю, однако, что мы — те, кто стремится говорить правду в наших условиях, — находимся в «асимметричном» положении, или что только мы должны просить помощи и ожидать ее, что мы не можем сами оказать помощь тем, кто помогает нам.

Я убежден: то, что в странах советского блока называется «инакомыслием», представляет собой уникальный опыт современности — опыт жизни на самом бастионе обесчеловеченной власти. И эти «инакомыслящие» не только могут, но и обязаны анализировать свой опыт, рассказывать о нем и передавать его тем, кому посчастливилось не испытать все это на себе. Таким образом, у нас тоже есть возможность как-то помочь тем, кто помогает нам, помочь им в наших общих интересах, в интересах человечества.

То, что я называю «антиполитической политикой», — один из важнейших результатов анализа этого опыта. Эффективная реализация этой идеи возможна — пусть даже из-за самого характера такой политики просчитать ее последствия заранее невозможно. Ее результаты, несомненно, будут в корне отличаться от того, что на Западе считается критериями успеха в политике. Эти последствия скрыты, косвенны, носят долгосрочный характер и с трудом поддаются измерению: зачастую они существуют лишь в невидимом пространстве общественного сознания, подсознания и совести, и практически невозможно определить их значимость в этой сфере и степень, в которой они вносят вклад в развитие социума. Становится, однако, очевидным — и я думаю, что этот вывод имеет важнейшее общечеловеческое значение, — что один человек, казалось бы бессильный, если он во всеуслышание произнесет слово правды и готов отвечать за него всем своим существом и самой жизнью, готов заплатить за него высокую цену, обладает, как это ни странно, большим влиянием, чем тысячи анонимных избирателей — хотя формально он и лишен права голоса. Становится очевидным, что даже в сегодняшнем мире, и особенно на том открытом бастионе, где ветры дуют сильнее всего, люди в состоянии противопоставить собственный опыт и естественный мир «невинной» власти, и тем самым показать, что она виновна, — как это сделал автор «Архипелага ГУЛАГ». Становится очевидно, что правда и нравственность могут стать новыми отправными точками в политике и даже сегодня обладают несомненной политической силой. Предупреждение одного смелого ученого, сосланного куда-то в провинцию, терроризируемого непонимающим обществом, разносится над всеми континентами и апеллирует к совести сильных мира сего куда сильнее, чем все потуги целых бригад наемных пропагандистов, словно говорящих сами с собой. Становится очевидным, что сугубо личные понятия вроде добра и зла сохраняют свой однозначный смысл и способны поколебать казалось бы несокрушимую власть со всеми ее армиями солдат, полицейских и чиновников. Становится очевидным, что политика никоим образом не должна оставаться уделом профессионалов и что один-единственный электрик, повинующийся верному зову сердца, почитающий нечто большее, чем он сам, и свободный от страха, способен повлиять на саму историю своей страны.