Политика. История территориальных захватов XV-XX века

Напрасно граф Брокдорф-Ранцау силился доказать, что без устных переговоров трудно вести дело. Пришлось ограничиться бесплодной перепиской с Клемансо, в которой главным аргументом было несоответствие Версальского трактата 14 пунктам Вильсона. Конечно. Клемансо и руководимая им конференция ни в чем не уступили, и в своем (тоже письменном) ответе от 16 июня Клемансо еще усилил оскорбительный для Германии смысл обвинения ее в сознательном провоцировании войны. Об «уступках», которые были сделаны, можно было бы вследствие их незначительности и не упоминать: оставлены были за Германией некоторые чисто немецкие местности Померании, кое-какие пограничные местности в Познани и Силезии; постановлено было, что в Верхней Силезии будет допущен плебисцит населения для решения вопроса, кому должна достаться страна — Польше или Германии (напомним, что когда в конце 1921 г. плебисцит был проведен, то, несмотря на большинство голосов в пользу Германии в целом ряде округов, эти округа были все-таки отданы Польше на том основании, что плебисцит не решает дела, а лишь дает «материал» для решения; другие же «материалы» будто бы говорят в пользу Польши). Маленькое смягчение было допущено по пункту о конфискации всего немецкого имущества в чужих странах: было постановлено, что в немецких областях, отходящих к Польше, Чехословакии и Дании, немецкое имущество не подлежит конфискации. Остальные уступки были еще ничтожнее (например, союзники отказывались от права заставить Германию построить, помимо ее желания, сооружения, нужные для речного пути Рейн — Дунай. Германия получала право ввести в комиссию по судоходству на реке Одер не одного, а трех представителей и т. п.).

Словом, Версальский трактат оставался в общем тем самым, каким был до этого обмена нотами.

Клемансо дал знать, что больше никаких изменений не будет и что трактат должен быть подписан, иначе возобновится война против Германии.

Брокдорф-Раицау выехал в Веймар (из Версаля, где он находился). В Веймаре царила величайшая растерянность. Крайние правые и правые были против подписания мира, демократическая партия тоже, на крайнем левом фланге тоже проявлялось определенное течение в этом смысле. Но социал-демократия большинства (не вся, правда) и центр решили подписать. Вождь центра Эрцбергер полагал, что неподписание трактата равносильно новому нашествию союзных армий и расчленению Германии, так как Бавария и другие отдельные государства принуждены будут заключить с Антантой сепаратный мир. Союзники без труда сломят всякую попытку к сопротивлению, если бы даже таковая проявилась, и все равно придется покориться, но еще на худших условиях. Был запрошен Гинден-бург о возможностях и шансах сопротивления. Смысл ответа старого фельдмаршала заключался в том, что борьба на востоке — с Польшей — еще возможна, но на западе — против союзников — безнадежна.

Приходилось решаться. Граф Брокдорф-Ранцау 20 июня 1919 г. подал в отставку, так как он слишком часто повторял, что мирный трактат и неисполним и неприемлем (unerfullbar imd unannehmbar). Вышел в отставку на другой день, 21 июня, и первый министр Шейдеман, тоже не имевший возможности, после того, как он 1,5 месяца заявлял (считая с 7 мая — дня передачи текста договора) о полной неприемлемости договора, согласиться на его подписание. Во главе нового кабинета стал социал-демократ Бауэр; министром иностранных дел сделался социал-демократ Герман Мюллер (оба члены шейдемановского большинства). В кабинет вошел и Эрцбергер.

22 июня состоялось в Национальном собрании в Веймаре голосование по вопросу о Версальском мире. На другой день истекал срок ультиматума, который предъявил Клемансо. Большинством в 237 голосов против 138 решено было мир подписать, но с двумя оговорками: 1) Германия отказывается признать себя единственной виновницей войны; 2) Германия отказывается выдать своих граждан Антанте (обвиняемых Антантой в преступлениях против международного права). Но Клемансо ответил 23 июня, что он никаких оговорок не признает, и категорически потребовал принятия всех без исключения пунктов Версальского договора. Пришлось подчиниться и в этом больном для самолюбия вопросе. Узнав о решении собрания принять договор, германская команда на морских судах, выданных Англии и стоявших пока в Скапа-Флоу (на Оркнейских островах), воспользовалась последним днем своего пребывания на судах и открыла кингстоны, чтобы не оставлять судов врагу. За это потопление Англия впоследствии потребовала (и получила) от Германии дополнительное вознаграждение, очень высоко исчисленное, именно: все оборудование всех германских морских доков.

В Версаль выехали немедленно два министра — иностранных дел Герман Мюллер и колонии Белль; первый — социал-демократ, второй — член партии центра.