Читаем Политика как призвание и профессия полностью

Социальное действование не тождественно ни a) единообразному действованию многих, ни b) любому действованию, которое совершается под влиянием поведения других. а) Если на улице, когда начинается дождь, множество людей одновременно раскрывают зонты, то (в норме) действование одного не ориентировано здесь на действование другого, но действование всех одинаково ориентировано на потребность защититься от влаги. b) Известно, что на действование индивида сильно влияет самый факт того, что он находится среди столпившейся в некотором месте «массы» (предмет исследований по массовой психологии, например, в духе Лебона): это действование, обусловленное массой. Даже рассеянные массы могут посредством одновременно или последовательно влияющего на индивида (например, через сообщения прессы) и воспринимаемого как таковое поведения многих превратить поведение индивидов в поведение, обусловленное массой. Одни виды реакций только и становятся возможными благодаря самому факту того, что индивид ощущает себя частью «массы»; другие же становятся из-за этого затруднены. Определенное событие или человеческое поведение может поэтому вызвать здесь самые разные ощущения: веселость, гнев, воодушевление, отчаяние и вообще всякого рода страсти, чего не было бы при разрозненности индивидов (или это не было бы так легко), причем (по крайней мере, во многих случаях) между поведением индивида и фактом его нахождения в массе нет смысловой связи. Такое действование, протекание которого целиком или отчасти является результатом реакции на воздействие одного только факта «массы» как таковой, но не соотносится с нею по смыслу, не будет «социальным действованием» в том смысле, какой мы закрепили здесь за этим понятием. Конечно, различия между социальным и несоциальным в высшей степени нечетки. Ведь не только, например, у демагога, но часто и у самой массовой публики смысловое отношение к факту существования «массы» может быть разной интенсивности и в разной мере поддающееся толкованию. Далее, просто «подражание» чужому поведению (которому вполне справедливо придает большое значение Г. Тард) не подпадает под специфическое понятие «социального действования», если такое подражание сугубо реактивно и свое действование не ориентировано по смыслу на чужое действование. Граница здесь нечеткая, потому что различие между ними часто провести невозможно. Однако сам факт того, что некто, обнаружив у другого нечто, показавшееся ему целесообразным, принимается делать то же самое, не есть социальное действование в нашем понимании. Это действование не ориентировано на поведение другого, но посредством наблюдения за этим поведением действующий обнаруживает определенные объективные шансы и ориентируется на них. Его действование определяется чужим действованием каузально, но не по смыслу. Напротив, если чужому действованию подражают, потому что оно «модное», потому что значимо в силу традиции, значимо как образец, считается аристократичным и т. п., то здесь есть соотнесенность со смыслом – либо с поведением того, кому подражают, либо с поведением третьих лиц, либо тех и других. Разумеется, бывает множество промежуточных явлений. Как обусловленность массой, так и подражание – нечетко очерченные предельные случаи социального действования, с которыми мы еще не раз столкнемся, например, при рассмотрении традиционного действования (§ 2). В этом случае, как и в других, четкости нет потому, что ориентацию на чужое поведение и смысл своего собственного действования отнюдь не всегда можно установить однозначно, их даже не всегда осознают и еще реже осознают в полной мере. Уже поэтому не всегда можно с полной уверенностью различить просто «влияние» и смысловую «ориентацию». Но следует разделить их как понятия, хотя, конечно, подражание, носящее только «реактивный» характер, имеет по меньшей мере такую же социологическую важность, как и «социальное действование» в собственном смысле слова. Ведь социология имеет дело отнюдь не только с социальным действованием, оно только является (для социологии в нашем понимании) центральным фактом, так сказать, конститутивным для нее как науки. Но тем самым мы еще ничего не говорим о том, насколько важен этот факт по сравнению с другими фактами.

Перейти на страницу:

Все книги серии Librarium

О подчинении женщины
О подчинении женщины

Джона Стюарта Милля смело можно назвать одним из первых феминистов, не побоявшихся заявить Англии XIX века о «легальном подчинении одного пола другому»: в 1869 году за его авторством вышла в свет книга «О подчинении женщины». Однако в создании этого произведения участвовали трое: жена Милля Гарриет Тейлор-Милль, ее дочь Элен Тейлор и сам Джон Стюарт. Гарриет Тейлор-Милль, английская феминистка, писала на социально-философские темы, именно ее идеи легли в основу книги «О подчинении женщины». Однако на обложке указано лишь имя Джона Стюарта. Возможно, они вместе с женой и падчерицей посчитали, что к мыслям философа-феминиста прислушаются скорее, чем к аргументам женщин. Спустя почти 150 лет многие идеи авторов не потеряли своей актуальности, они остаются интересны и востребованы в обществе XXI века. Данное издание снабжено вступительной статьей кандидатки философских наук, кураторши Школы феминизма Ольгерты Харитоновой.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Джон Стюарт Милль

Обществознание, социология

Похожие книги

Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов
Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов

Первое издание книги Франса де Валя «Политика у шимпанзе: Власть и секс у приматов» было хорошо встречено не только приматологами за ее научные достижения, но также политиками, бизнес-лидерами и социальными психологами за глубокое понимание самых базовых человеческих потребностей и поведения людей. Четверть века спустя эта книга стала считаться классикой. Вместе с новым введением, в котором излагаются самые свежие идеи автора, это юбилейное издание содержит подробное описание соперничества и коалиций среди высших приматов – действий, которыми руководит интеллект, а не инстинкты. Показывая, что шимпанзе поступают так, словно они читали Макиавелли, де Валь напоминает нам, что корни политики гораздо старше человека.Книга адресована широкому кругу читателей.

Франс де Вааль

Обществознание, социология
У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен
У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

Не раз судьба российской государственности в экстремальных условиях спасалась жертвенным подвигом народов ее населявших. И хотя новая эпоха в XXI столетии расставила уже совсем иные акценты, все же в 2012 г. представляется полезным напомнить обществу об исторических вехах, свидетельствовавших о непобедимости российского воинства, о неодолимости единения народов, удерживавших на протяжении веков державное место России среди народов мира. В 2012 г. – в Год российской истории – мы вспоминаем о 400‑летии преодоления Смуты 1612 г., о 200‑летии Победы в Отечественной войне 1812 г., о 70‑летии Сталинградской битвы… В реалиях XXI столетия, помимо общечеловеческих ценностей, у России есть и свои национальные интересы, которые она сумеет отстоять. В книге представлены исследовательские статьи по национальному вопросу, работы региональных историков, материалы «документальной коллекции академика И. И. Минца» посвященные подвигу защитников Сталинграда.

Андрей Николаевич Сахаров , Валерий Александрович Тишков , Юрий Леонтьевич Дьяков

Обществознание, социология
Постсоветская молодёжь. Предварительные итоги
Постсоветская молодёжь. Предварительные итоги

Молодежь – это социальная группа, которая наиболее остро чувствует любые изменения, начинающие происходить в обществе или только витающие в воздухе. В центре внимания авторов коллективной монографии оказываются два поколения постсоветской молодежи – родившиеся в середине или конце 1980‐х и в середине или конце 1990‐х годов. Первые застали крах огромной империи, период социальной дезориентированности и самых радикальных государственных трансформаций, а вторые – установление авторитарного режима, бурный рост потребления и возвращение к консервативной идеологии. Как эти два поколения относятся к советскому прошлому? Что думают о Западе, о демократии и участии в политике, о религии и морали? Насколько распространены среди них расизм и ксенофобия по сравнению со старшими возрастными группами? Анализируя результаты социологических исследований, авторы пытаются найти ответы на важнейшие вопросы и понять, удалось ли представителям этих поколений усвоить новую систему ценностей.

Екатерина Кочергина , Карина Пипия , Лев Дмитриевич Гудков , Наталия Зоркая

Обществознание, социология / Учебная и научная литература / Образование и наука